Девчата с удовольствием угощали двух симпатичных парней, одаривали ласками, но до серьезных отношений не доходило и дойти не могло. О женитьбе приятели даже не помышляли. Посидеть в хорошей компании, поесть на халяву (откуда у иногороднего солдата-срочника взяться деньгам?), предаться танцам-шманцам-обжиманцам с последующим развитием событий, переходящих в горизонтальную плоскость. А потом снова в часть, где все та же скучная армейская рутина и один день похож на другой как две капли воды.

Тщательно осмотрев друг друга, чтобы полковник не смог придраться к нарушениям в форме, сержанты зашагали к большому кирпичному зданию штаба.

Как раз в этот момент Бацун, пролистав их личные дела, понял, почему именно эти двое привлекли внимание Ивана Ивановича.

Ларчик открывался просто: Павлов был из детдома, мать Денисова лишили родительских прав, воспитывала мальчика бабушка, которая умерла четыре месяца назад. Полковник лично отправлял его в отпуск по семейным обстоятельствам. Вот и выходит, что и того и другого ждать из армии некому. И случись с ними что – интересоваться тоже никто ими не будет.

Но почему СВР? Или корочки майора такое же прикрытие, как и его явно выдуманные имя и отчество?

– Товарищ майор, а что за часть такая – «отдельная бригада военных егерей»? Это, случаем, не в Чечне?

Человек в штатском внимательно посмотрел на задавшего вопрос Павлова.

– О части вы узнаете позже, а что касается места дислокации, могу вас заверить – Чечня там и близко не стояла. Конкретного местоположения назвать вам не могу. Это вне моей компетенции. Подробности узнаете потом. Могу заверить в главном – служба будет насыщенной и интересной, к тому же высокооплачиваемой. Денег забашляете по самое нехочу, – неожиданно перешел на жаргон Иван Иванович.

Парни заулыбались. С деньгами у них всегда было неважно, и они знали цену каждой копейке. К тому же, в отличие от сослуживцев, дембель не представлялся им манной небесной. Павлова ждала комната в общаге и работа на дышавшем на ладан заводике, у его приятеля осталась только квартирка, перешедшая по завещанию, да очередь на бирже труда.

А тут – свалившийся непонятно откуда аттракцион невиданной щедрости. Названная майором в штатском сумма подъемных будоражила воображение, вырисовывающиеся перспективы ласкали взор.

То, что служба будет и опасна и трудна, приятели догадывались, но те, кому терять нечего, легки на подъем. Они подписали кучу бумаг, не больно-то вдаваясь в смысл содержимого: захотят обмануть – обманут при любом раскладе; положили в нагрудные карманы «афганок» наличные из аванса, выданного майором.

Жизнь хороша!

– А что будет, если мы вдруг передумаем? – вынырнул из мира грез Павлов.

– Ничего, – спокойно произнес Иван Иванович и добавил: – Хорошего. Всего-навсего маленькая командировка в очень горячую точку и какая-нибудь операция с непременными боевыми потерями.

– Ясно, – вздохнули сержанты.

Они прекрасно поняли, на что намекал человек в штатском.

Через два дня, проведенных в кутежах и гулянках, молодые люди уже летели на рейсовом самолете в Красноярск. Потом была пересадка до сибирского поселка Ванавара, а там их уже ждали.

Военный вертолет взял на борт двух одуревших после пьянки и длительных перелетов друзей и сразу взлетел. Надвигался буран, встречавший их человек в штатском по фамилии Иванов очень спешил и потому нервничал.

– По кофейку? – предложил он.

Парни дружно закивали. Их мучил дикий сушняк, жутко болела голова, и хороший кофе был бы как нельзя кстати.

– Между прочим, кофе у меня с коньячком: настоящим, армянским, – зачем-то расхвастался Иванов. – В магазинах такого не купишь. Знакомые привезли, можно сказать, по большому блату. На полках ведь что стоит – сплошь подделка. В лучшем случае – не отравишься.

Но оценить благородство напитка Павлов и Денисов не сумели. Обоих разморил сон, да такой крепкий, что никто из них не почувствовал, как вертолет сначала изменил направление, а через час приземлился. Почти сразу к нему подкатил облепленный грязью армейский «уазик» с тентом. Одурманенных наркотиком сержантов быстро посадили на автомобиль, следом бросили их немудреный скарб. Было видно, что проделывалось это не впервой. Слишком слаженно действовали все участники операции, так ведут себя детали давно притертого механизма.

Ничего не соображавшие сержанты автоматически выполняли команды Иванова. Не сопротивлялись, не спорили и не задавали ненужных вопросов.

– Нашего полку прибыло, – сказал Иванов, склоняясь над Павловым с одноразовым шприц-тюбиком и быстрым движением делая инъекцию в шею. Аналогичную манипуляцию он проделал и со вторым подопечным.

– Только не обижайтесь, парни, – добавил человек в штатском в конце.

Хотя работа была знакомой и привычной, чувствовал он себя паршиво. Что-то отдаленно напоминающее совесть проснулось глубоко в его душе и стало ворочаться, как разбуженный посреди зимней спячки медведь.

– Трогай, – приказал Иванов шоферу и залпом допил оставшийся коньяк.

Легче на душе не стало.

Полковник Нефедов, командир отдельной бригады военных егерей, задумчиво глядел в окно и курил. По стеклу расползались мутные потоки воды, перемешанной с грязью. Шел дождь. Из-за нахлынувшего ливня был плохо виден даже Останкинский Шпиль.

– Дерьмовая погода, – сказал сидевший в кабинете полковника седой мужчина в толстом свитере, непромокаемых штанах и сапогах-бродах.

Он походил на обычного рыбака, забывшего где-то поблизости свои удочки и прочие снасти, выглядел простачком-недотепой, но Нефедов знал, сколько генеральских звезд у седого на погонах и сколько орденских планок на кителе. Более того, полковнику было хорошо известно, каково влияние этого «рыбака» там, в высших коридорах власти.

– Хорошей здесь и не бывает, товарищ… – заговорил Нефедов, но мужчина в свитере прервал его:

– Мы же договорились: я тут нахожусь абсолютно инкогнито. Так что давайте без официоза.

Полковник хмыкнул. Начальство есть начальство, и хотя пребывание шишки с Большой земли здесь, на территории Ванавары-3, давно уже стало секретом Полишинеля, потрафить его капризам все же придется.

– Вас понял, Альберт Петрович. Погода и впрямь дерьмовая. Вечный сентябрь, чтоб ему пусто было. Дожди, грозы, северное сияние и кое-что похуже.

– Хуже вашего северного сияния не бывает, – пробурчал Альберт Петрович.

Он был не в духе. Молодость, а вместе с ней и здоровье остались далеко позади, в славном прошлом. Вновь дали о себе знать старые раны, напомнили о существовании многочисленные болячки. При иных обстоятельствах он бы сюда не сунулся, но даже у генералов есть свои начальники. Приказали – надо лететь, благо на него действие «Протокола А» не распространялось. Если не доверять боевому генералу, на кого же тогда положиться?