– Не могу на это смотреть, – проворчал капитан, отходя от окна. Он еще раз глянул на часы. – Ладно, Андрюха, пойду проверю машинное отделение, а ты, как все соберутся, дай мне знать. Заказчик утверждал, что общее число клиентов десять.

– Отлично, Петр Ильич, семеро уже здесь, – отозвался помощник, раздавливая сигарету в подвесной пепельнице. Он курил нечасто, удовольствия от процесса не получал, а если брался за сигарету, то только ради компании. Мужчина проводил глазами удаляющуюся спину капитана, вновь припал к иллюминатору.

А с яхты на берег спустились две смешливые девчушки. Цокая каблучками, весело переговариваясь, они припустили по тротуару. Проводили глазами очередную неприметную машину, притормозившую у «Ковчега», – оттуда извлекали нетрезвого «клиента». Одна из девчушек приглушенно прыснула:

– Ой, умора…

И обе побежали дальше. Удалившись от набережной, они свернули на примыкающую аллею. Там стояла машина с погашенными фарами. Опустилось переднее стекло, девушки прильнули к дверце. Захрустели новенькие банковские купюры. Каждая взяла сколько ей причиталось.

– Ну, парнишка, добавь еще, – жалобно протянула девчушка. – В качестве бонуса – за точность и исполнительность. Ты даже не представляешь, как мучительно хочется денег…

Обе прыснули. Ухмыльнулся человек в машине, добавил каждой по две банкноты, и обрадованные девчушки, весело чирикая, зацокали дальше. Поднялось стекло, водитель погрузился в ожидание…

На пятидесятой минуте пополуночи в машинном отделении «Ковчега» проснулась жизнь. Заработал румпельный двигатель, оживляя рулевой привод. Сутулая личность перепрыгнула на причал, отвязала швартовочный трос от чугунного кнехта. Вернувшись на яхту, член команды что-то нажал на панели, закрепленной у фальшборта: поднялся и сложился трап. Потащились металлизированные канаты сквозь швартовочные клюзы – вырезы в бортах, окаймленные литыми рамами. Зажглись сигнальные огни на капитанском мостике. Красавица яхта медленно отходила от причала задним ходом. Бурлила и пенилась вода под несущим винтом. Удалившись от берега метров на сто, рулевой застопорил винт, яхта медленно разворачивалась. Граненый, острый, как нож, форштевень, переходящий в иглообразный бушприт, нацелился на открытое море. Снова заработал двигатель, вспенилась вода за кормой. Убыстряясь, судно двинулось вперед и вскоре мчалось, разрезая волну, на максимальных сорока узлах. Оно удалялось в ночь, а за кормой таял город, прославленный в песнях, мечтах и статьях уголовного кодекса – не унывающий, хорошеющий год от года, город, где проматываются состояния, где проводятся пафосные кинофестивали, где ударными темпами возводятся олимпийские объекты, невзирая на разгильдяйство и повальное воровство…

Солнечный лучик пробился через толстое стекло иллюминатора, зацепил раздвинутые шторки, прыгнул на широкую кровать. Там он немного помедлил и все же перебрался на мужчину. Последний спал в одежде поверх покрывала. Он был жилист, относительно молод, имел спортивную фигуру. Одет был в легкий парусиновый костюм бежевой расцветки – явно не ширпотребовское барахло. Густые темные волосы, модельная стрижка, безвкусная челка через весь лоб. Мужчина выглядел неважно. Костюм испачкан, ботинки в грязи, лицо опухло. Глаза закрывали солнцезащитные очки с огромными пафосными стеклами. Зачем они ему понадобились во время сна, непонятно. Он словно почувствовал, что по нему хозяйничает посторонний – солнечный зайчик. Дернулась голова, он судорожно вздохнул, закашлялся. Подскочил, начал озираться. Со зрением что-то происходило, он пока не разобрался… Ругнулся, стащил с себя очки, изумленно на них уставился. У мужчины был неприятный продирающий взгляд. И лицо, отекшее и серое, не внушало симпатии. Он брезгливо отшвырнул очки в угол – что за бардак, никогда у него не было таких. Мужчина яростно потер глаза, скривился от боли, зацепив свежую ссадину под глазом – у него и ссадины такой не было! Он медленно приходил в себя, сжал кулаки и зубы, стал осматриваться. Колючий взгляд придирчиво ощупывал интерьер каюты – в принципе, неплохо, что-то вроде «пяти звезд». Сместился к иллюминатору, за которым простиралась безбрежная синь, сияло солнце, и в небе не было ни облачка. Он вскинул руку с часами – утро, начало одиннадцатого. Все правильно, понедельник, первое июля… Какое, на хрен, правильно! Мятущийся взор уткнулся в грузное мужское тело – оно лежало на второй половине кровати и зловеще сопело, разметавшись во сне. Голова сновидца была отвернута. Такой же мятый, в безразмерной канареечной рубахе поверх хлопковых брюк, взъерошенный, основательно за сорок, в волосах поблескивали капельки седины. Зловещее сопение перерастало в прерывистый храп.

Мужчина в парусиновом костюме недоверчиво таращился на мужика, с которым проспал всю ночь. Смирившись с мыслью, что это не сон, прошептал:

– Ну, зашибись… – и сжал голову, в которой с треском рвались снаряды. Он справился с болью, прислушался. Нюх на неприятности подсказывал, что судно находится в открытом море, но двигатель не работал – как он ни вслушивался.

Напрашивался логичный вывод: судно никуда не плывет. Спохватившись, он принялся обшаривать карманы. Документов и телефона не было. Он проверил еще раз, точно не было! Дьявол! Зато деньги на месте. Мужчина выудил из внутреннего кармана мятую пачку тысячерублевых купюр, уставился на нее, потом сунул обратно. И в чем, скажите, логика? Он, пошатываясь, добрел до зеркала, со злостью воззрился на свое мятое и опухшее отражение. Кто это?! Прикоснулся к засохшему порезу под глазом. Кровь запеклась, не трагедия, зарастет за несколько дней. Послюнявил палец, стер кровь с царапины, причесался пятерней.

Потом резко повернулся и прокричал:

– Эй, мужик, подъем, утро уже!

– Это не утро, это глубокая ночь… – прохрипел утонувший в кровати здоровяк. И вдруг мотнулся, сел, вонзившись в незнакомца, застывшего у зеркала, осоловевшим взглядом. Голова трещала, он непростительно долго вникал в ситуацию. Обозрел интерьер, мятую койку, на которой проснулся, подозрительную фигуру стоявшего рядом мужчины. Физиономия багровела, во взоре стало зарождаться что-то осмысленное. Он недоверчиво и как-то опасливо себя ощупал.

– Что, уважаемый, тоже потеряли веру в маленьких зеленых человечков? – ядовито осведомился обладатель легкомысленной челки. Он едко засмеялся, хотя и не испытывал никакого веселья. – Ну и рожа у вас… Свежий взгляд на вещи, уважаемый?

Взгляд здоровяка переместился на иллюминатор. Он побагровел еще больше.

– Что за хрень за бортом? – прохрипел он.

– За бортом на редкость ясная и понятная погода, – не меняя саркастического тона, отозвался товарищ по трудной жизненной ситуации. – В отличие от феномена, с которым мы столкнулись…

– Падла, где мой телефон?! – взревел здоровяк, убедившись в отсутствии столь важного в повседневной жизни устройства. – Это ты его, сука, прибрал? Ну, ладно, держись… – Он спрыгнул с кровати, демонстрируя похвальную упругость, сжал кулаки, намереваясь броситься в бой. Но противник тоже не дремал, принял стойку – сжатые кулаки посинели от напряжения.

– Спокойно, уважаемый, спокойно, – забормотал он. – Вы сильно ошибаетесь, если полагаете, что сможете меня раздавить. Мы напрасно потеряем время, валтузя друг дружку. Не брал я ваш телефон, будь у вас богаче с мозгами, вы бы это поняли.