Оператор ударил ногой здоровяка спереди в яйца. Затылком по носу примата сзади. Нагнулся за ножом. Вскрыл глотку первому. Вогнал в грудь по рукоять во второго.

— Они же были и твоими друзьями тоже…

— О-о-о, сейчас будет любимый момент — смотрите. — со слезами на глазах сказал парень

Кабинет босса. Даниила Богдановича. Верзила за столом нюхает кокаин с золотого слитка.

— Прекрасно, господин зам, прекрасно! — хрипел и визжал в яростном экстазе оператор.

Перелетел рывком через стол. Схватил золотой слиток. Удар. Удар. Удар. Стало видно мозг. Удар. Удар. Оператор обессилено упал на пол. Его вырвало.

— Понравилось? — прошипел Вадим с отвращением и мукой на лице.

— Не очень. Всё слишком сумбурно, глупо и бессмысленно.

Парень с усилием открыл глаза.

— А я старался.

— Зачем… Это бессмысленно… Ты же знаешь, каков наш бизнес. Здесь настоящую дружбу создать сложно. Единственный, кого мне правда жаль — это зама. Покойся с миром, Миша… да и вообще, ладно я, ты мне мстишь, но их-то зачем? У них жёны, дети…

— Ты за их родню сильно не переживай, тут и твоя есть.

— Что?.. — привстал Даниил Богданович

Вадим отошёл от телевизора и вытянул из-под стеллажа странную, помятую картонную коробку со следами крови. Открыв её, он достал голову пятнадцатилетнего сына Даниила Богдановича и положил её на телевизор. От шока у последнего перехватило дух. Глаза его округлились, челюсть задрожала, а рот застыл в безмолвном крике.

— А, и ещё.

Сказал Вадим, достал голову жены, и швырнул её на колени Богдановича. Секундный ступор. И он закричал, зарыдал, завопил во весь голос, словно дитя.

— А я всего лишь просил тебя отпустить меня… — безумно оскалился Вадим. — Всего лишь хотел счастья, свободы себе и своей семье! Как и ты когда-то! Но деньги ослепили тебя! — пробивался голос Вадима через вопль и слёзы Даниила Богдановича, — Ты забыл о них. Теперь вспомни их так, как я запомнил твой самый главный урок, что за малое зло человек может отомстить, а за великое — не может.

Включив видео, где оператор подходит к роскошному трёхэтажному дому и стучится в дверь, Вадим достал из-за пояса пистолет, и прицелился в Даниила Богдановича.

— Смотри, сука, смотри! — визжал Вадим, — Смотри, что ты заставил меня сделать!

Даниил Богданович любил сына. Очень. Слишком сильно, для его профессии. Он с ужасом и слезами поднял взгляд на телевизор.

Дверь открыл сын.

— Вадим? Привет, папы…

И получил утяжелённым сапогом в пах. Сын закричал. Даниил Богданович застонал. Сын упал. Сапог наступил на шею. Раз. Два. Сын хрипел и плевался кровью. Три. Отец взвыл. Голова отделилась от тела. Оператор зарычал.

— Прости меня… — заплакав, сказал оператор.

В коридор выглянула жена. В два шага оператор приблизился к ней.

— Вадим?! — в ужасе застыла она.

— Прости… — всхлипнул он.

И коротко ударил в горло. Зашёл за спину, и, закрыв замок на шее, сломал её. Даниил Богданович заскрипел зубами. Оператор упал на колени. Зарыдал. Но встал. Вздохнул. И с яростью и силой три раза наступил на горло красивой и молодой девушке.

— Ты… я… — шептал Даниил Богданович.

— Ты, ты. Всё ты. Только ты всему виной!

— Но твои родные живы! — вскричал он, вскакивая с кресла — а мой любимый сын, жена… Я любил их больше жизни! — ревел он.

— Мои родные калеки! — взрычал Вадим.

— Лучше скажи спасибо, что они живы!

— Не скажу… не скажу, мразь, лучше бы не были живы! — заорал Вадим.

— Кто из нас ещё мразь!

Послышался выстрел. Вадим вылез из подвала. С тяжёлой, непомерной ношей на душе и плечах, он закрыл дверь дома и сел в машину.

— Папа, а что это был за звук? — спросил мальчик на заднем сиденье.

— Стул упал, сынок, стул упал…

К горлу подступило. Он давился, глотая слёзы и подавляя крик. Вадим обернулся посмотреть на сына. Мальчик игрался с солдатиками, неловко держа их оставшимися тремя пальцами обеих рук. Отвернувшись, он прикусил руку и зарыдал.

— А где мама, папа?

Вытерев слёзы и глубоко вдохнув, отец вновь посмотрел на сына.

— Мама… Мама в Финляндии. Скоро мы встретимся. Поспи… любимый… дорога будет долгой…