– Я не могу ничего называть, если не знаю вообще, о чем идет речь, – тихо промолвил человек, вырванный из рая.

– Включи новости. Любой канал.

Он не любил новости. Сколько он помнил себя, любые новости всегда приносили с собой элемент разрушения. От них веяло хаосом, а хаос ему, сочинявшему свой собственный крошечный рай, был сейчас совсем не нужен.

– Включил? – настойчиво спросил Шарлахов.

Он сел, взял пульт, щелкнул кнопками, по-прежнему держа сотовый в другой руке. Даже не прижимая динамик к уху, он слышал, как тяжело в трубку дышит его собеседник.

В сущности, едва он осмыслил картинку на экране телевизора, все стало на свои места.

– Следствие предполагает…

Дальше он слушать не стал.

– Я вам сочувствую, – в трубку.

Ни капли он не сочувствовал Ипполиту Шарлахову, по правде говоря. И вообще, это жизнь. Одним больше, одним меньше. Примерно так.

– Я хочу, чтобы ты нашел того, кто это сделал.

Он усмехнулся.

– Насколько я понял, заказчик уже известен. Все в курсе ваших, э, разногласий с этим… товарищем.

– С этим, – дальше последовали слова, по крепости не уступающие хорошему рому, – я сам разберусь. Мне нужен исполнитель. Ты знаешь, кого он нанял?

Понятия он не имел об этом. И вообще, ему было абсолютно все равно. Много лет Ипполит Шарлахов занимался тем, что создавал проблемы другим, и теперь нашелся кто-то, кто сумел задеть его самого за живое. Недалекие люди обычно именуют это возмездием, не понимая, что возмездие, как правило, – это когда на одного мерзавца находится мерзавец еще больший. Впрочем, еще вопрос, считать ли то, о чем взахлеб вещали с экрана журналисты, возмездием. А Шарлахов меж тем продолжал:

– Если бы я сам мог найти исполнителя, то не стал бы к тебе обращаться. Но это…

Имя упало, как камень. Теперь Охотнику стало интересно по-настоящему. Он понял, зачем Ипполит Шарлахов ему позвонил.

На самом деле это был комплимент его способностям. Тем не менее он сказал:

– Это все детские сказки. Я слышал эту легенду.

– Это не легенда! Что ты мне рассказываешь… Как будто ты новости не видел! Будь ты на моем месте…

Еще этого не хватало. Он улыбнулся.

– Нет такого человека, это почти стопудово кличка, которую присваивает себе то один, то другой… специалист.

– Это он! Его манера, его почерк! Ты про охранников забыл? У моего сына была самая лучшая охрана! И все равно Ангел смог их обойти! Положил их, как кроликов! Как зайцев!

Судя по интонации, Шарлахов совершенно не владел собой. Инстинктивно Охотник слегка отодвинулся от трубки, словно брызги слюны от кричащего собеседника могли долететь до него.

– Он всегда устраивает свои дела так, чтобы не было ни одного свидетеля, – негромко промолвил Охотник. – И это еще не все. В Монако на каждом углу камеры наблюдения, но и там он сумел проскочить незамеченным и застрелить того олигарха, помните?

– Возле казино, – угрюмо подтвердил Шарлахов. – Да, помню.

– Всю полицию Лазурного Берега подняли на ноги, в газетах творилось что-то невообразимое, но стрелка так и не нашли. Просмотрели все камеры – абсолютно ничего, за что можно зацепиться.

– К чему ты клонишь?

– Вам должна быть известна моя репутация, раз вы позвонили именно мне. Ну так вот, я говорю вам откровенно: это будет очень долгое и муторное дело. И результат может быть нулевой, раз у нас ничего нет, кроме клички этого стрелка, который не оставляет ни следов, ни свидетелей.

– Мне известно, что ты можешь достать из-под земли любого, Охотник.

Скорее уж зарыть в нее, мысленно ответил человек, чьей профессией была охота за людьми.

– Но насчет того, что у нас ничего нет, ты заблуждаешься. Есть свидетель, точнее свидетельница.

– В самом деле? – изумился Охотник. – Это меняет дело. Что она сказала?

– Вот тут есть маленькая закавыка. – Он словно воочию увидел, как Шарлахов усмехнулся. – Мы совершенно точно знаем, что свидетельница была, но найти ее не можем. Она сбежала. Никита предлагает объявить большую награду за любые сведения об убийстве моего сына и таким образом ее выманить, но…

– Вы правы, – кивнул Охотник. – Набежит толпа людей, которые на самом деле ничего не видели, и будут выдумывать всякую чепуху. Кроме того, такое объявление насторожит киллера, и вы почти наверняка потеряете своего свидетеля.

– Именно поэтому нам нужен ты, – веско промолвил Шарлахов. – Чтобы найти эту бабу, во-первых, и чтобы найти Ангела Смерти, во-вторых.

Он глубоко вздохнул. Рай все еще маячил где-то рядом, но Охотник уже сознавал, что его обустройство придется отложить до лучших времен.

Еще раз. Последний.

Что может быть лучше, чем завершить свою карьеру поимкой суперубийцы, при одном имени которого вздрагивают даже самые матерые волки?

Поймать Ангела Смерти и отправить его к ангелам. Нелегкое задание, и неизвестно, удастся ли ему, Охотнику, с ним справиться. (А было бы легкое, стало бы совсем неинтересно.)

Миг – и рай обратился в дымчатый полупрозрачный мираж и растаял вдали. Ничего, Охотник еще отстроит его. Потом. После того как разберется с этим самоуверенным мерзавцем.

– Хорошо, – сказал он в трубку. – Я согласен.

Ветровое окно брызнуло мелкими осколками. Вновь грянул выстрел, стекло всхлипнуло, вокруг дырки, оставленной пулей, побежали мелкие трещинки, переплетением своим напоминавшие паутину. И еще раз полыхнуло белым пламенем оружие в руке убийцы, и изнутри на стекло шлепнулся какой-то красный сгусток. Человек, сидевший рядом с водителем, с запозданием пытался достать пистолет, но стрелявший тотчас уловил его движение.

Бах. Бах. Бах.

Те, что находились в машине, больше не двигались. Голова шофера была откинута на спинку сиденья, нижняя челюсть отвисла. Сидящий возле него сполз набок, рука его бессильно упала. Красные сгустки на стекле – теперь их было уже несколько – медленно стекали вниз, оставляя размытый алый след. Шесть стальных пауков закончили плести свою паутину, и часть стекла осыпалась с тихим звоном, похожим на шелест.

Еще несколько человек, убитых и раненных, лежало на ступенях подъезда. Кто-то невнятно стонал, кто-то пытался отползти в сторону. Убийца бегло огляделся, на долю мгновения повернувшись ко мне лицом, вставил новую обойму, подошел и расстрелял в упор тех, кто еще подавал признаки жизни.