– …Девушка, дай погадаю, – задумавшуюся Катю схватила за руку цыганка.

Цыганок она всегда боялась. Ее пугала не столько перспектива быть обворованной, сколько возможность сглазить или что-нибудь напортить в ее и так не особо счастливой жизни.

– Мы сами кому хочешь погадаем, – усмехнулась Елизавета. Но Катя, не желавшая ссориться с представительницей племени гадалок и ясновидящих, уже вынимала из кармана деньги.

– Счастье вам, девицы, будет. Семья будет, дети, вместе счастье найдете! – радостно и звонко пропела цыганка, ловко выхватив купюру из Катиных пальцев.

– Вот, – удовлетворенно сказала повеселевшая Катя. – Все будет хорошо.

– Еще бы она тебе за твои же деньги пакость какую-нибудь пообещала, – пожала плечами Кротова. – Наивная ты. Меня одно смущает: чего это мы вместе счастье найдем? Может, у нас один мужик на двоих будет?

– Угу, или мы друг на дружке женимся и образуем эдакую розовую ячейку общества. Если ты гадалкам не веришь, то бояться тебе нечего, – утешила подругу Катя.

– Я не верю, но всяких обещаний не люблю. Мало ли… Сбудется еще…

– Хорошо бы, – мечтательно закатила глаза Катя.

По жестяному подоконнику барабанила мартовская капель. Одуревшие от первых теплых лучей воробьи воодушевленно скакали по перилам балкона, а погожие вечера навевали тоску, словно лакмусовая бумажка констатируя Катино одиночество.

Если смотреть на вещи объективно, то формально у Кати был кавалер. Его кавалерство тянулось уже больше десяти лет, как жвачка, налипшая на подошву. И объективно смотреть на него не было уже практически никакой возможности. На него вообще не хотелось смотреть.

Борислав, Боря, а попросту – Борюсик ухаживал за Катей еще со школы. Его телодвижения и моральные потуги даже ухаживаниями-то назвать было сложно. Боря планомерно и предусмотрительно готовил запасной аэродром.

Знакомство состоялось на Катюшино шестнадцатилетие. Когда выяснилось, что на застолье она может пригласить лишь девочек, родители решили объединить девичник со взрослым праздником, сэкономив один выходной. На праздник был зван и Борислав. Вернее, пригласили его маму, а Борюсика она прихватила для Кати, поскольку Катя позиционировалась как девочка из приличной семьи и «пока без кавалеров».

Как-то так сложилось, что одноклассницы переживали любовные драмы, разрывы, писали записочки, вели дневники, шушукались о чем-то запретном, а Катя из этой бурной девичьей жизни выпала. И дело было вовсе не в том, что она с головой ушла в учебу, собственно, успеваемость у нее была так себе, просто мальчики почему-то ею не интересовались. Катерина и рада была бы хоть какому-нибудь кавалеру, но как и где их брать – не знала. У подруг мальчики заводились сами, возникая словно из воздуха и сменяя друг друга, а у нее заводились лишь комплексы, особенно бурно расцветавшие после очередных откровений в исполнении кого-то из одноклассниц на переменке. Поэтому Борислава она ждала с трепетом и волнением. Вопрос о том, понравится ли ей юноша, вообще не стоял на повестке дня. Он был как дичь в голодные времена – выбирать не приходилось. Больше всего девушку волновало, понравится ли она гостю.

Она не понравилась.

Боря был старше Катерины на четыре года. В свои двадцать он выглядел ее ровесником, был щуплым, большелобым, очкастым и низкорослым. Точнее всего к определению его внешности подходило слово «тролль». Но осознание этого факта пришло к Катерине намного позже. В тот вечер она смотрела на парня с обожанием и изо всех сил старалась понравиться.

Толстушки были не в его вкусе. Но Боря с горечью вынужден был констатировать, что на него не реагировали не только те девушки, которые были в его вкусе, но и вообще никакие. Те немногие, с которыми ему удавалось пообщаться более близко, уходили, не оставляя надежды на продолжение романа. А для морального удовлетворения и повышения самооценки хотелось чего-то постоянного. Катя в желаемую схему вписывалась идеально, хотя, конечно, Борюсик рассчитывал на нечто другое. Во всех смыслах. Во-первых, ему нравились высокие стройные девицы с некоторой стервозностью в характере, а во-вторых, Катя была дочерью знакомых, поэтому кавалер очень напрягался, силясь понять, до каких границ можно доходить в процессе общения, чтобы не схлопотать неприятности.

В результате этого спланированного родителями знакомства Катерина получила некое подобие романтических отношений, довольствуясь разговорами по телефону раз в неделю и раз в месяц – походом в кино. Боря же продолжал поиск своей любви, имея в запасе наивное создание, изо всех сил искавшее его одобрения и смотревшее на него с детским восторгом.

Новый этап в их сложных отношениях начался лишь через несколько лет, после того как Борислав имел неосторожность влюбиться в девицу, которой он едва доставал до плеча, о чем она и поведала ему в довольно грубой форме, предложив искать что– нибудь «попроще и подешевле». Именно тогда незадачливый Ромео понял, что ему для воплощения мечты не хватает не только роста и мышечной массы, но и денег. Тогда же он и пришел к выводу, что, кроме Кати, ему ничего не светит.

Так совпало, что и Катя, сначала понявшая, что Боря не такой уж завидный кавалер, а потом осознавшая, что и она – невеста не подарок, была готова на решительный шаг. Глаза на Борю ей открыла Кротова.

– Такого хоббита – только с большого горя! – сказала она как-то громким шепотом, выпив на очередном дне рождения Катюши. С тех пор Катя вынуждена была отмечать праздники дважды: один раз в компании с Елизаветой, другой – с Борисом. Вместе их сводить было никак нельзя, поскольку эффект получался примерно такой же, как от попытки посадить в одну клетку петуха с индюком.

Но первая близость разочаровала обоих. Боря, общавшийся до этого счастливого момента только с определенным контингентом девиц, привык к несколько другой манере поведения, а Катя вообще была потрясена банальностью и скоростью мероприятия. Видимо, любовь – это было что-то другое. Наутро они разбежались, мучимые жгучим чувством неловкости и желанием никогда больше не встречаться. Но жизнь сводила их снова и снова, как слепого с глухим, которые только в тандеме могли существовать полноценно. Они стали друг для друга жилеткой, психоаналитиком и одновременно тяжелой ношей, которую и нести невмоготу, и выбросить жалко.

Суббота обещала быть нудной и муторной. В перспективе маячила генеральная уборка или поход на рынок за продуктами. Катя выбрала рынок. Сидеть в четырех стенах было уже совсем невозможно.

– Я с тобой, – обрадовалась Кротова, позвонившая, чтобы напроситься в гости.

– Тебе что, на рынок надо?

– Нет, мне нужно общество. И вообще никому не дано знать, где его подстерегает судьба! – мечтательно просопела Елизавета.

– Подстерегает кирпич, – попыталась испортить ей настроение Катерина.

– Это у тебя – кирпич! С твоим пессимизмом только такого и можно дождаться. А у меня впереди сплошной позитив! – Настроение у Кротовой было железобетонно хорошим. – И вообще, надо чаще являть себя миру. Март – это шанс! Что у нас в марте, а?