дочери хозяина пекарни под названием “Бискотти”. Да и папу моего зовут Джузеппе, вернее так: “папаша Джузеппе” – привычное к нему обращение. Дела в пекарне идут не очень, и это мягко говоря. Наша с Сабриной мама умерла около пяти лет назад, и папаша Джузеппе, вставший к печи с хлебом, умудрился развалить довольно успешный бизнес. Как он это сделал, я поняла в первый же день, когда нас привезли в пекарню. Она представляла собой двухэтажное здание в довольно оживленной части города. Первый этаж – это и была сама пекарня, второй – жилые комнаты. По времени уже было далеко не раннее утро, а пекарня только открылась, если судить по сонным лицам двух парнишек и одной дородной дамы. Отца отнесли на второй этаж, и к нему пришел через время лекарь. Он осмотрел отца и взял за это двадцать золотых. У отца вытянулось лицо, когда он услышал стоимость, но делать было нечего. Инквизитор надолго не задержался и, сообщив, что приедет позже проведать папашу, уехал решать проблемы, вызванные происшествием. Отцу был прописан покой. Естественно, постельный режим, а на сломанную руку и ногу были наложены повязки. Вот, собственно, и все лечение.

Находясь немного в шоке, да что там немного. Находясь в шоковом состоянии, ушла к себе в комнату, чтобы в тишине переварить все, что произошло. Но не успела даже сесть на постель, как в комнату вихрем занеслась Сабрина.

– Невероятно! Нас спас инквизитор! – девочку переполняли эмоции, и она не сидела на месте.

– Расскажи, что произошло, – прошу я ребенка, и та заскочила на кровать.

– Мы с папой пошли на городскую площадь, там бродячие артисты должны были давать представление. А еще папа обещал мне новое платье, – девочка произнесла это как-то с тоской. – Мы шли по улице, а старьевщик повздорил с тем вредным мужчиной и его женой, что открыл булочную на углу Ремесленной улицы, – девочка говорила так быстро, что я не могла уловить и обработать всю информацию. Еще и после обморока не очень хорошо себя чувствовала. – Папаша говорит, что они наши конкуренты, и из-за них у нас все так плохо с пекарней, – ну вот с этим я бы поспорила. День белый на дворе, а пекарня только открылась. Кому они в такое время хлеб продавать собирались? Когда даже в моем мире хлеб пекут по ночам, чтобы ко времени пробуждения всего города и завтрака на прилавках был свежеиспеченный ароматный хлеб. – Ну так вот, мужчина ударил ремесленника, а тот замахнулся кнутом, но лошадь старьевщика испугалась и понесла его. Он упал с телеги и расшибся, а телега наскочила на нас с папашей, и я думала, зашибла тебя насмерть, – на глазах девочки появились слезы. – Диана, я так испугалась. Ты не дышала, а у меня снова эта сила в груди появилась, и пальцы колоть стало. Я обняла тебя крепко-крепко, как ты меня учила, и подумала о чем-то хорошем, – я перевела взгляд на девочку и внимательно посмотрела. – Магия тебя оживила, – вдруг шепотом сказал ребенок и воровато огляделась по сторонам, убедившись, что нас никто не слышит.

– Магия, – повторила я еле слышно.

– Тише, тише! – Сабрина посмотрела на меня испуганно. – Ты же сама говорила, чтобы я это слово даже никогда не произносила, – девочка села ближе ко мне и отчего-то уставилась мне прямо в глаза. Я сперва не поняла, что она делает. Но когда у нее цвет зрачка изменился с ярко-голубого на зеленый, у меня по телу прошел мороз, словно меня обдали резко холодным потоком воздуха. Я отвела взгляд.

– Ты не Диана, – тихо прошептал ребенок. Я испуганно на нее посмотрела. Не ожидала, что меня так быстро рассекретят.

– Как ты поняла? – я не стала отпираться. Девочка видно, что умная не по годам. – И что это ты сейчас сделала?

– У Дианы было голубое свечение вокруг, а у тебя золотое, – объяснила девочка. – Получается, Диана умерла? – по детской щеке скатилась одинокая слезинка.

– Не плачь, зато ты спасла меня, – я взяла девочку за руки и погладила их большими пальцами. – Не знаю как, но тебе удалось меня притянуть в этот мир. Я ведь тоже умерла там, у себя, – не знаю, как утешить ребенка, так как слезы заструились у нее по щекам.

– А можно я буду звать тебя Диана? – девочка так доверительно заглядывает в глаза, что я не выдерживаю и сама начинаю хлюпать носом. Растрогала она меня. – Я бы не пережила, если бы …

– Можно, конечно, – прижала к себе ребенка. В каком бы мы мире ни были, дети везде дети и нуждаются в тепле, любви и ласке. – Тем более ты не поверишь, но меня тоже зовут Диана.

– А у тебя была сестренка? – девочка с любопытством смотрит на меня. Детская психика, видимо, устроена так, что некоторые негативные моменты пытается стереть. В данном случае это смерть сестры. Она не воспринимает этот факт, так как в ее теле теперь я.

– Нет, у меня никого не было. Ни сестры, ни детей, – даже грустно стало от этих слов. Помню, когда была маленькой, то часто просила у мамы сестренку или братишку. А мама грустно улыбалась в ответ и говорила, что подумает. Это потом, когда подросла, я поняла, что мама растила меня одна. И братику или сестренке взяться было неоткуда. Она и со мной одной еле сводила концы с концами.

– Значит, я буду твоей сестренкой, – подводит итог разговора Сабрина. – Но что же теперь будет? – и на личике девочки снова появилось грустное выражение.

– Что ты имеешь в виду? – девочка со скоростью света перескакивала с темы на тему.

– Папаша в постели, а на кухне теперь будет руководить эта противная Урсула, – и девочка сделала недовольное лицо.

– Урсула, – повторила я за девочкой. Как ведьма из сказки, имя лучше и не придумаешь. – А сыновья у нее Питер и Олаф, – вспоминала я все про эту женщину. Отец нанял ее давно,