почти лежал, облокотившись на залитую упавшей пивной кружкой поверхность деревянного столика в самом углу пропахшего кальянным дымом помещения. Меня всегда удивляло, что курить обычные сигареты в наши дни в заведениях нельзя, а кальяны — пожалуйста. Не то, чтобы мне вообще было дело — не курю! — но не очень справедливо получалось.

Я села за столик напротив Сонголика и попыталась привлечь его внимание:

— Привет, красавчик! Недолго же мне пришлось искать тебя.

Отёкшие веки брата побежали трещинами, которые должны были изобразить открытие глаз. Обращённый в моём направлении мутный взгляд был по истине бесподобен. Тем удивительнее прозвучал практически трезвый голос:

— Привет, сестрёнка. Катька просто не ведает моих привычек, как знаешь их ты.

— Да уж, не столь редко отсюда тебя вытаскивала! Где хоть был все эти дни? Чего страдаешь?

— Через дорогу гостиница, разве не помнишь? Там и был. Потом, после открытия, сюда шёл.

— Весело! Но отчего это тебя разобрало такое жизнелюбие? Вы вроде бы просто в кино сходили. Неужели так искусство повлияло?

— В фильме главную роль играет Катарина Вулканченко.

— Да, и что с того?

— Помнишь, как она выглядит?

— По-разному! В «Овраге» она стрижена под каре, а так у неё вьющиеся рыжие волосы. И что?

— А то! В кино-то она другая, а в жизни…

— Причём тут её жизнь и твоё нынешнее состояние? Ты чего, брат?

— Нахлынуло просто, а тут эта годовщина. Невмоготу стало.

— Чего нахлынуло-то?

— Воспоминания.

— Студенческие, что ли?

— Именно! Но не про Вулканченко, а про другую рыжую ведьмочку…

— Ну-ка поясни.

***

Я учился на третьем курсе университета. Нас тогда впервые заставили защищаться на кафедре с письменной работой в конце учебного года. Я провёл исследования, записал их результаты. Гордо так вышел перед кафедрой — и получил!

Киваешь? Значит помнишь, как мне досталось. И то не так, и это не эдак. Тут ошибка, там неточность. «Молодой человек, не пора ли Вам задуматься о смене профессии? Для нашей Вы явно не годитесь. Решайте, пока не поздно!» Голос заведующей ещё такой ласковый и мягкий, а глаза — злые и колючие.

Но я упорный! Осенью, говорю, всё всем докажу и покажу. На кафедре помялись, покачали головами. Рассудили так: будет лучше осенью — переведут на четвёртый курс, а не будет… Осенний призыв всегда готов принять нас в свои нежные объятья.

Чего усмехаешься? Тебе хорошо, ты девчонка! Призыву не подлежала. А мы тогда тряслись, как осиновые листья, только бы в армейку не угодить. Это сейчас служба престижна и прибыльна. Раньше такого не было и в помине.

Поэтому патриотизм у многих из нас был такой, на словах. Считали справедливыми рассуждения, что Родина — это не там, где родился, а там, где хорошо. Начитались книг разных, каюсь. Да ещё насмотрелись фильмов забугорных. Как у них всё славно, как у нас всё погано.

Вижу, предыстория затянулась. Язык вот ещё непослушный подводит, грешен. Впрочем, разве просил тебя искать меня? Не зря говорят, что женщина на охоте подобна левше. Ну, не злись, сейчас перейду к главному!

Решили с ребятами на лето уехать куда-нибудь подальше. Я им говорю, айда ко мне на Север! Там хорошо, вольно. Гнили этой вашей местной нет. Дышать можно полной грудью.

Возразили мне друзья: далеко! Цивилизация есть у вас там на Севере? Мы люди к трудностям не привычные, нам тёплый туалет и горячий душ нужен. Где там у вас в тундре всё это найти? Только гнус, да олени!

Хорошо, говорю. Пусть Макс предлагает. Он почти оттуда же, только из мест более цивилизованных. Может, ему виднее, куда податься?

Макс резво ответил: г…но вопрос! Поехали ко мне в город на реке Моть. Хороший, говорит, город, маленький да удаленький. И вообще. Вот на этом «вообще» глазёнками этак весело сверкает, нам подмигивает.

Чего, спрашиваем, «и вообще»? Предлагаешь, поди, шило на мыло поменять и ехать в глухомань почище тундры. Зачем нам это надо? Ой, говорю, правильно люди считают, что болтунов следует бояться пуще волков.

Обиделся Макс. Отвечает нам, что неверно мы его поняли. Мотск, говорит, — это такой центр студенческой жизни в Сибири. Приезжих там чуть ли не столько же, сколько местных. Жизнь цивилизованная бьёт ключом.

Хоть не по голове бьёт-то, спрашиваем? Только проку нам от всех этих приезжих? Старичьё, поди, всякое понаехало к вам в Сибирь. Теперь радуетесь, куражитесь.

Мы были центром ссылок, а не курортных развлечений, возражает Макс. Поэтому едут к нам не все подряд, а молодежь в основном. Конечно, летом по домам разъезжаются. Но тем интереснее! Местные девушки, что не уехали на лето, тоскуют по веселью. Вот мы их и развеселим.

Глаза у моих друзей загорелись. Девушки, говоришь? И что там за девушки? Какие, спрашиваем, род да племя у вас в Сибири? Чем сибирячки лучше европеек?

Макс отвечает: да всем! Тут в Европах ваших народу много, а у нас в Сибири его мало. Только разнообразие в бывших центрах ссылки такое, что глаза разбегаются! Немцев, литовцев, поляков и прочих народов ссылали толпами. Их потомки перемешались.

Теперь вот студенты едут со всех сторон света. Только из арктических широт, мне подмигивает, всё в Центр стремятся. Зато Восток и Юг славно представлены. Поэтому смесь кровей такая, что голова кругом идёт. Оттого и красотки по улицам ходят, что в других городах лишь на подиуме найти можно.

Уговорил Макс друзей моих и меня в придачу. Купили билеты на поезд и, спустя пару-тройку дней, были на месте. Там всё и закрутилось. Многое ты знаешь, но всего я тогда даже тебе не рассказал.

***

Опущу детали, оставлю главное. Сидим, понимаешь, в кафе в Областном Саду. Мы за столиком чаем давимся. Неподалёку от нас девушки пирожными угощаются. Макс посмотрел на них, подумал и сказал:

— Спорим, Саня, испугаешься подойти к ним?

— Чего вдруг?

— Не видели тебя ещё в этом деле.

— В каком «этом»? Ты чего, свечку хотел бы подержать? Или вообще, поучаствовать!

Я усмехнулся. Макс осёкся, покраснел и ответил:

— Ты меня неверно понял! Знаешь же, что осуждаю я нетрадиционные вольности!

— О чём ты тогда?

— Думаю, ты не решишься подойти и познакомиться.

— А я вот думаю, что лучше быть немым, чем лгуном! Я всегда был с сумочкой на пояснице.

Впрочем, вижу, что последнюю мою фразу не понял ни Макс, ни остальные друзья.

— Это у нас так, среди эвенков, говорят, когда ловеласа описывают. Культурные особенности, понимать надо!

— Ты от вопроса-то не уходи, — настаивал Макс. — Пойдёшь знакомиться?

— Пойду!

Вечер тогда