и перекрестных ссылок на отдельные томы «Сборника летописей» и в целях более удобного пользования изданием, решено комментарии и документацию вынести в отдельный (IV) том, ограничиваясь в переводах только небольшим количеством наиболее необходимых примечаний справочного характера.

Распределив материал согласно вышеуказанной схеме, мы выпускаем в свет прежде всего III том, исходя из тех соображений, что I и II томы, хотя бы и с дефектами в смысле выполнения современных научных требований, уже давно полностью доступны исследователям — первый, благодаря имеющемуся переводу, даже не ориенталистам, второй, при отсутствии перевода, лишь знающим персидский язык; третий же том доступен лишь частично (только периоды ильханов Хулагу и Газана).

Таким образом, совершенно недоступной широкому кругу историков-исследователей оставалась значительная часть III тома, очень важная, во-первых, изложением событий, происходивших во второй половине XIII в. на территории не только сопредельного нам северного Ирана, но и в Закавказье, т.е. в нынешних советских Азербайджане и Армении и Средней Азии, во-вторых, своими бытовыми деталями социально-экономического характера, заключающимися в сорока рассказах о реформаторской деятельности Газан-хана, вызванной кризисом государственной системы хулагидов.

Для критического установления текста первого тома «Сборника летописей» Рашида, распределенного для издания на три тома, нами использованы семь рукописей (в ротокопиях).

1. Рукопись Государственной Публичной библиотеки Узбекской ССР в Ташкенте из собрания Джурабека, к сожалению, дефектна: в начале недостает одного листа, в конце же нехватает значительного количества листов, изложение обрывается на событиях 701 г. х., так что отсутствуют вышеуказанные сорок рассказов, относящиеся к периоду царствования Газан-хана, всего же сохранилось 264 лл.

Рукопись написана четким старинным «насхом»,[7] дата в ней отсутствует, но, судя по почерку и старой самаркандской бумаге, рукопись можно считать одним из самых старых списков, смело отнеся ее написание к XIV в., по крайней мере ко второй его половине, хотя В. В. Бартольд осторожно считает ее не новее XV в.[8] Особенность ее та, что местами имена ханов и царевичей написаны не только арабским, но и уйгурским письмом, которым перестали пользоваться со времени завоевания узбеками государства Тимуридов. Повидимому, список сделан с одной из первоначальных рукописей, изготовленных при жизни автора; он отличается точностью и правильностью собственных имен, но, к сожалению, очень часто при буквах отсутствуют диакритические точки, местами (лл. 111, 155, 180, 184, 210, 224, 229, 230, 238, 243) встречаются лакуны, заполненные позднее или на полях или на вставочных листах изящным «наста’ликом» XVI-XVII вв., начиная же с царствования ильхана Абага (л. 210а) почерк становится менее тщательным. По всей рукописи, как общее правило, не проводится различия между *** и ***, *** и ***, *** и ***, *** и ***), за редкими исключениями для первых трех и без всяких исключений для четвертой группы букв; не делается также различия между *** и *** при изображении звука i после гласного. Местами (лл. 46а, 50а, 109а, 167b) в рукописи встречаются миниатюры, большею частью портреты ханов и их жен, по стилю относящиеся к миниатюрной живописи монгольского периода;[9] иногда оставлены незаполненные текстом места, очевидно приготовленные для заполнения миниатюрами.

Рукопись обозначена нами сиглом А.[10]

2. С ташкентской рукописью А поразительно сходствует рукопись стамбульская (Rewān Köškü, 1518), являющаяся столь же старой, как и ташкентская; датируется она концом ша’бана 717 г. (X-XI 1317), т.е. была написана еще при жизни автора. После сличения ташкентской и стамбульской рукописей обнаружилось поразительное сходство в размерах, в почерке и манере письма, в распределении материала на страницах (очень часто совпадают начало и конец страниц) и даже в описках.[11] Это сходство позволяет предположить, что ташкентская и стамбульская рукописи были списаны с одного и того же списка, так как, повидимому, только этим фактом может быть объяснено выше отмеченное совпадение текстов.

Однако копия стамбульской рукописи сделана все же менее тщательно, и пропуски и описки встречаются чаще, чем в рукописи А. Рукопись обозначена нами сиглом S.[12] Рукопись примечательна еще тем, что в ней приводится начало истории султана Олджейту, брата и преемника Газан-хана; история эта по плану автора[13] должна была начинать собою II часть, посвященную изложению всеобщей истории. Имя списателя (насих) рукописи, датируемого, как сказано выше, 717 г. х., приводится в мало понятной фразе[14] на стр. 499 (в связи с казнью Акбека в 671 г. х.) в форме ***. С этим именем интересно сопоставить имя списателя второй рукописи «Сборника Летописей» Британского музея,[15] (***) относящейся, вероятно, к XIV в., писавшего уже в правление султана Олджейту.

3. Рукопись Государственной Публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина в Ленинграде (шифр V, 3, I) без переплета, размером 25х38 см, «один из старейших и лучших списков», написана на тонкой лощеной бумаге, почерком «насх» по 33 строки на странице.[16] Когда-то прекрасный, но теперь сильно потрепанный список, потерявший с течением времени значительное количество листов (осталось 301 л.), принадлежал проф. Эрдманну; состоит из трех отделов; два первых размещены проф. Эрдманном в обратном порядке, как гласят его надписи на белых обложках этих отделов. Первый отдел содержит историю Сасанидов, второй представляет собою издаваемый нами «Тарих-и-Газани» и третий состоит из разорванных листов, на которых излагается конец истории франков и история Индии. На одном из фрагментов третьего отдела имеется приписка, в которой указано имя списателя — Абд-ал-Хаджи Мусафир ал-Аттар — и дата написания — половина мухаррама 810 г. (20 VI 1407). Рукопись обозначена нами сиглом С и при установлении текста являлась авторитетным пособием.[17]

4. Рукопись Британского музея, Add. 7628 также один из старых списков, датируется не позднее 837 г. х. (1433) г., содержит I и II части «Сборника летописей», расположенные в обратном порядке. Рукопись была изготовлена для тимуридского султана Шахруха (807-850 = 1405-1447 гг.), находилась в его библиотеке и снабжена его печатями; несмотря на это, рукопись местами написана настолько уродливым почерком, настолько слова превращены в какие-то лигатуры без всяких, диакритических точек, что пользование этим списком представляет большие затруднения; все же при установлении текста он оказал большую помощь.

С упомянутой ленинградской рукописью С лондонский список, обозначенный нами сиглом L, часто совпадает, давая одинаковые варианты к двум первым рукописям; с другой стороны, написанный несколькими почерками, разными переписчиками, наспех, этот список содержит много орфографических ошибок.[18]

5. К двум последним манускриптам — ленинградскому и лондонскому — примыкает рукопись Тегеранского музея, доставленная в Ленинград в 1935 г. на III Международный конгресс по иранскому искусству и археологии и по внешности представляющая полную