и вдобавок благодарность за то, что я до сих пор не перерезал вам горло и не отправил вас в те вот кусты, где покоятся люди не хуже вас.

Путник побледнел при этих словах, но ничем больше не выдал своей тревоги.

— Вы порядочный наглец, — сказал он, поглядывая на дорогу.

Черный Гарри подумал, что он хочет крикнуть кого-нибудь к себе на помощь, и приставил ему ко лбу дуло пистолета.

— При первом же крике пристрелю! — сказал он.

Глаза путника сверкнули зловещим огоньком, и лицо его приняло выражение, сделавшее его еще более знакомым Черному Гарри. Путник протянул руку к поясу, за которым у него торчал собственный пистолет, но тут же опустил ее и, пожав плечами, громко расхохотался.

— Вы выиграли игру, — сказал он. — Берите все, я должен поплатиться за свое безумие Я так долго пробыл за границей, что забыл обычаи Англии.

С угрюмым видом, но довольно спокойно, вынул он часы, карманную книжку, кошелек и цепочку, снял шляпу с головы и отстегнул пряжку.

Черный Гарри с выражением величайшего удовольствия наблюдал за ним.

— Долго пробыли за границей? — спросил он. — Странно! А мне кажется, я где-то видел ваше лицо.

— Вряд ли, мой друг! — отвечал путник, снимая булавку с галстука. — Я уехал из этой страны, когда был мальчиком, и высадился в Портсмуте третьего дня.

— Возвращаетесь домой? — спросил Черный Гарри.

— Домой! — повторил путник, и в голосе его прозвучало что-то странное. — Какое вам дело до этого?

— А может быть, и есть дело, — отвечал Черный Гарри. — Будьте вежливы со мной, и я дам вам пропуск до самого Лондона.

— Знатная сделка! — насмешливо сказал путник.

— Могло быть и похуже. Мне знакомо ваше лицо, и я хочу знать, кто вы такой.

Путник с любопытством взглянул на него.

— Меня зовут Эдуард Соммервилль, — отвечал он. — Я приехал из Ямайки, где я скопил… скопил немного денег. Я намерен поселиться в Старом Свете. У меня есть кусочек земли в Кенте, завещанный мне моим родственником.

— Кент? Я сам из Кента. Есть там родственники?

— Нет.

— Где находится ваша земля?

— Вблизи Райя, на границе Суссекса.

— Не помню никаких Соммервилей, — сказал Черный Гарри, отвязывая чемодан и снимая его с седла, — а между тем я хорошо знаю всех, кто там живет. Много раз игрывал когда-то на тамошних болотах. Если вы говорите правду, то мы, пожалуй, вдвоем с вами играли там… Вот почему вероятно ваше лицо мне знакомо. Странная штука, не правда ли?

— Невероятная!

— Что-ж! Приходилось и мне водиться с титулованными особами, — сказал Черный Гарри. — В благодарность за ваш выдуманный или правдивый ответ я оставлю вам лошадь… На ней ехать куда лучше, чем в дилижансе.

— Да и для вас безопаснее, — отвечал путник. — Она может выдать… легче будет выследить вас… Вы это сами хорошо знаете.

Черный Гарри, не выпуская пистолета из рук, ногой толкнул чемодан к верстовому столбу и положил на него пистолет, отнятый им у путника.

— Подумать только, что в Кенте и в Райе, и в Ромней-Мерче, — продолжал он добродушным тоном, — мы играли с вами, когда были детьми. Не думали тогда, что может произойти между ними.

— Как вас зовут? — спросил Сомервилль.

— Так я и сказал! Да если и скажу, то вы не станете умнее, как и я не стал глупее, узнав, что вас зовут Эдуардом Соммервилль, ибо доподлинно знаю, что в этой части Кента нет ни одного Сомервилля.

Глубокое убеждение, слышавшееся в этих словах, поразило путника.

— Знаете? — пробормотал он.

— Кто же вы, наконец? — продолжал Черный Гарри, желавший во что бы то ни стало установить его тожество. — Нив, Куртис, Мертин, Картер?

— Да вы сами кто такой, скажите, ради Бога? — с волнением воскликнул Сомервилль.

— Берр, может быть? — продолжал Черный Гарри. — Здесь их было только два; один из них умер, а другой…

Путник перебил его.

— Скажите мне, что называется «хохлаткой»?

Оба уставились друг на друга.

— Хохлаткой? — медленно повторил Черный Гарри. — Это небольшой цветок…, он появляется весною…. лиловатый цветок на гибком стебле… растет между буковицей. Этих цветов много в Кенте и в Сассексе у Ромней-Мерча.

— Их так много, — ответил. Сомервилль, — что мальчики, играя в разбойников и грабя гнезда лысух, пользовались ими, как сигналами…

Черный Гарри перебил его.

— Ей Богу, они это делали! Они прикалывали их себе на шапки: и клали за обшлага… И паролем их было слово…

— «Хохлатка», — закончил Соммервилль.

— Да… да, оно самое.

— А когда цветы эти отцветали и они цветут только рано весной о… они украшали себя разными приметами… из лиловых ленточек и ниточек.

Черный Гарри заглянул ему в лицо.

— Кто же вы такой? — спросил он. — Который из тех мальчиков? С тех пор прошло двадцать лет, но я знаю, что видел вас.

Соммервилль был видимо взволнован.

— Отвечайте мн на один вопрос, и я отвечу на ваш. Помните Джона Берра, вожака мальчиков?

— Да…

— Вы сказали, что один из Берров умер, и вы знаете, где другой. Который же из них умер?

Черный Гарри засмеялся.

— Не Джон… он жив.

— Франк, следовательно… Да?

— Десять лет тому назад или больше.

Путник улыбнулся.

— Вам сообщили неверные сведения. Умер вероятно Джон.

— Нет, не он.

— И Франк не умер, мой друг!

— Почему выговорите так уверенно? Откуда вы это знаете?

— Потому что я и есть Франк Берр. Да, мой друг, я Франк.

— А я Джон… и вот мы встретились. Я думал, что ты умер.

Черный Гарри снял с себя маску, и братья взглянули друг на друга.

— Странная встреча, — сказал младший сухо, — невеселая встреча. Когда я возвращался в Англию, я не думал, что мой собственный брат приставит при встрече со мной дуло пистолета к моему лбу.

Джон угрюмо взглянул на него. Он опустил пистолет — но не бросил его.

— Как ты дошел до этого? — спросил Франк. — Длинная история…

— И весьма, конечно, странная.

— Не страннее того, как ты сделался изящным джентльменом, у которого есть лошадь и богатый костюм, и золото в кармане, и пряжка из самоцветного камня на шляпе.

— Мне повезло, — отвечал спокойно Франк. — Я работал и делал сбережения… Сахарная плантация на Ямайке.

— Не вполне ясно. Как ты попал на Ямайку?

— Я заработал свой проезд.

— Но один человек писал мне из Лондона, что ты умер лет пятнадцать тому назад. В чем же было дело.

— По моей просьбе… я хотел умереть для всех, кто меня знал.

— Почему?

Младший отвечал с досадой.

— Потому что в нас течет скверная кровь… Ты