большим теплом и уважением отношусь к своим родителям. Но они, как и большинство людей, выросших в советскую эпоху, придерживаются традиционных взглядов на устройство в этой жизни: хорошая школа, престижный вуз, выгодная работа, правильное окружение, полезные связи. Но мое поколение, называемое «миллениалами» или «поколением игрек», имеет другие идеалы и более склонно к самовыражению. И, вопреки маминому желанию видеть дочь студенткой МГИМО или хотя бы иняза, я самостоятельно готовилась в архитектурный. Правда, папа, который имел отношение к строительному бизнесу и чутко улавливал новые тенденции рынка, мое увлечение одобрял. Подозреваю, что он повлиял и на то, что меня, неопытную выпускницу, сразу приняли на хорошо оплачиваемую и перспективную работу. Поэтому перемены в моей жизни тоже воспринял негативно и, хоть и менее эмоционально, чем мама, но сокрушался об этом.

В итоге я выдержала в отчем доме всего несколько дней вместо планируемой недели, посетила пару заинтересовавших меня выставок и в пятницу вечером села в поезд, чтобы ранним утром быть в райцентре на берегу Волги, где жила уже второй год. Естественно, не сказала родителям, что каплей, переполнившей чашу моего терпения, стал прошлогодний бульварный журнал, «случайно» забытый мамой на самом видном месте. И заботливо открытый на странице с репортажем о свадьбе Кирилла с дочкой его начальника, главы крупного холдинга. Спрашивать маму, зачем она решила напомнить мне о предательстве человека, которого я любила и за которого должна была выйти замуж, я не стала. Надеюсь, что ее побуждения были самыми добрыми, например, воззвать к моим амбициям и вернуть в лоно семьи, а не продемонстрировать лишний раз мою неуспешность.

В поезде мне не спалось, хотя обычно монотонное постукивание колес убаюкивает. Статья в журнале всколыхнула неприятные, болезненные воспоминания. Мы встречались с Кириллом почти год, казалось, были счастливы и влюблены. Начали готовиться к свадьбе, за месяц до которой я узнала, что мой жених, молодой перспективный менеджер финансовой корпорации, ведет двойную игру и ухаживает за дочкой своего босса. В «желтой» прессе время от времени мелькали статейки о похождениях богатой наследницы, не отличавшейся природной красотой, но пользовавшейся всеми достижениями современной косметологии, и ее скандальных романах то с певцом-наркоманом, то с драчуном-футболистом. Видимо, уставший папаша решил наконец пристроить неразумное чадо в более надежные и контролируемые руки, пообещав жениху солидное приданое и продвижение по службе. Глядя в темное окно вагона, за которым изредка мелькали станционные огни, я видела свое так и не надетое свадебное платье, виноватые глаза Кирилла, пытавшегося оправдаться «внезапно возникшим сильным чувством», любопытные взгляды близких и друзей, которым пришлось объявить, что торжество, на которое они получили приглашения, не состоится…

В те дни мне хотелось исчезнуть, раствориться, даже умереть – от стыда и отчаяния, от боли из-за предательства человека, которого считала почти родным. Я готова была бежать на край света, когда позвонила двоюродная бабушка Серафима и сообщила, что переезжает в пансион (да-да, так и сказала – «пансьон», с глубоким французским прононсом) для ветеранов, а мне оставляет квартиру в самом центре Рыбнинска. И что я могу переехать, когда захочу, хоть завтра.

Представив небольшую, но очень уютную квартирку в старинном купеческом доме с высокими потолками, скрипучими деревянными полами, массивным комодом и фикусом в углу, я вспомнила чудесные дни школьных каникул, которые иногда проводила у старушки, купание в Волге, вечерние прогулки по набережной и в парке – время, наполненное покоем и счастьем, которых в тот момент мне так не хватало. Край света подождет. Быстро собрав вещи и уволившись из престижного архитектурного бюро, где работала после окончания МАРХИ, я переехала в свой новый дом. Охи-ахи родителей и подруг не смогли меня остановить. Коллеги те и вовсе, как мне показалось, обрадовались уходу конкурентки. А бывший жених после вскрывшегося обмана так ни разу и не позвонил… Я все чаще задумывалась над тем, что привлекало меня в Кирилле, ведь, кроме принадлежности к одной «тусовке», то есть одному социальному слою, и приятных эмоций от близости, у нас практически не было общих интересов. Но не зря же говорят, что противоположности притягиваются. И, будучи натурой творческой, увлекающейся, я искала в будущем супруге надежность, основательность, некоторую приземленность. Тем больнее было пережить его предательство…

Поначалу после переезда я брала небольшие заказы, связанные с дизайн-проектами, довольные клиенты рекомендовали меня знакомым как «специалиста из столицы», и через некоторое время мне удалось заработать приличную сумму, чтобы открыть свою мастерскую по изготовлению витражей – реализовать давнишнюю мечту. Совершенно неожиданно в том же доме, где я поселилась, освободилось большое помещение, считавшееся нежилым. Главным плюсом было то, что оно, хоть и находилось в пристройке к основному зданию, напрямую примыкало к моей квартире – их разделяла давно заколоченная и заклеенная старыми обоями дверь. Раньше там размещалась контора по ремонту техники, владелец которой предложил мне выгодную субаренду. Я не раздумывая согласилась и превратила помещение одновременно в мастерскую, офис и галерею.

Раз в неделю, если позволяла работа, я навещала бабушку в пансионе, привозила ее любимые конфеты и новые книжки: Серафима Лаврентьевна, несмотря на возраст, была страстным книгочеем и обожала детективы и любовные романы. Близких друзей я не завела, да и не стремилась к этому, ухаживаний со стороны мужчин старалась избегать, но несколько приятельниц, с которыми можно было посидеть в кафе или сходить на концерт или в театр, у меня появилось. Если же изредка хотелось поныть или поделиться сокровенным, я набирала номер самой близкой подруги Ниночки, с которой мы были, как говорится, неразлейвода с первого класса.

А недавно я получила сложный, но очень престижный заказ: местные власти решили реставрировать старинный костел, в котором последние десятилетия размещался студенческий клуб. Какой-то меценат выделил на это немалые средства. Будет ли костел возвращен церкви или в нем продолжат проводить концерты классической музыки и балы, пока решено не было, но план реставрации включал восстановление деревянного декора и, главное, обновление старых и изготовление новых авторских витражей для окон. Заказ предполагал хороший гонорар, что делало меня финансово независимой…

Обо всем этом я думала, сидя в купе ночного поезда, под размеренный звон ложечки в стакане с чаем. Спасибо министру путей сообщения дореволюционной России господину Витте: без традиционных подстаканников путешествия по железной дороге утратили бы свой стиль. Капли легкого дождика на оконном стекле чертили замысловатый узор. Мне повезло, что пассажиров было мало и никто не нарушал мое одиночество пустыми дорожными разговорами или назойливым храпом. Как-то совсем не люблю эти случайные откровения попутчиков.

Ранним