– Наверное, шестой номер, не меньше, – предположил Роджер, все еще глядя на лифт.

– Вообще-то пятый, но это к теме не относится.

– А что относится? – уточнил Роджер, глядя на «М. Тиккера».

– Видите ли, мистер Вуйначек, – издалека начал старший секьюрити. – Как мужчина я вас очень хорошо понимаю. Мисс Кьюзак, она…

«М. Тиккер» сглотнул и сделал руками неопределенный жест.

– Но, с другой стороны, всякий раз при встрече с ней вы демонстрируете слишком развязные манеры, и мисс Кьюзак… Она попросила поговорить с вами.

– Да ладно, парень, ты пошел на поводу у этой финтифлюшки? – усмехнулся Роджер, снова обернувшийся на лифт. – Да этот Кехлер в бархатном костюме давно уже трахает ее, разве не так? Для чего, по-твоему, он ее нанимал за такое бабло? Ты прикинь, что ее жалованье вдвое превышает твое – думаешь, за просто так?

– Это не мое дело, мистер Вуйначек, но мисс Кьюзак – младший партнер фирмы, и она имеет право рассчитывать на то, что сотрудники «Кехлер и Янг» не будут вести себя так, словно…

– Стоп, что ты сказал?! Младший партнер?!

– Да, мисс Пенелопа Кьюзак младший партнер.

– Ах ты сволочь… – произнес Роджер, покачивая головой, и хлопнул ладонью по стойке. Потом заметил, как на это отреагировал секьюрити, и улыбнулся.

– Не обращай внимания, это я не к тебе, это… В общем, закрыли тему, парень. Я все понял и больше в этой проруби не всплыву, договорились?

– Ну, если вас не интересуют подробности…

– Подробности? А какие могут быть подробности?

– Дословно – мисс Кьюзак сказала: меня достал этот вонючий алкаш, сделайте что-нибудь, Тиккер. А Тиккер – это я.

Видно было, что Тиккер наслаждался реакцией Роджера, но ничего поделать было уже нельзя.

– А сколько ей лет, приятель? – спросил Роджер, пользуясь откровенностью старшего секьюрити.

– Тридцать ровно.

– Тридцать ровно, – повторил Роджер и вышел на улицу, все еще находясь под впечатлением всех этих новостей. Итак, Сонни Росграйва нужно избить, и желательно с применением дополнительных средств, вроде бейсбольной биты, туристических ботинок и гаечного ключа на восемьдесят девять, ведь это он сообщил Роджеру всю информацию по Бобби, а точнее, по Пенелопе Кьюзак. Но откуда он ее взял? И это так называемый системный администратор отдела кадров?

«Больше никакой ему помощи, он просто козел какой-то», – подумал Роджер, выходя на улицу.

Он чувствовал себя настоящим поганцем, ведь он вел себя, как уличный хам. Он был уверен, что она протаптывает карьерную дорожку стройными ножками и все такое прочее, а оказалось – младший партнер! Неплохо, в ее-то возрасте! И почему говорят, что все красивые бабы – дуры?

Но Сонни – козел, тут без вариантов.

Погасив гнев, чтобы не портить чудесного избавления от служебных обязанностей на целых сорок минут раньше положенного, Роджер сосредоточился на окружающих красотах. На старой архитектуре квартала, потоке машин, на кадках с цветами, что стояли на узких балкончиках и возле подъездов.

На лицах прохожих, погруженных в собственные переживания или, напротив, раскрепощенных. Люди жили, люди торопились и делали ошибки. Такое случалось.

Вот мостовая и велосипедисты, вот пиццерия с витриной с живым видео. Все их ролики Роджер выучил наизусть, в том числе тот, где сыр разговаривает, а потом сам истирает себя на терке и укладывает на пышки.

По его мнению, реклама была глупой, но краски не подкачали, и вообще, Роджер любил пиццу, когда заканчивалось мясо, молоко, сертвольтдская селедка с горчицей и… Сразу после селедки шла пицца. Он любил пиццу.

Всего лишь десять минут быстрой ходьбы, и Роджер прибыл к любимому бару «Гранджер», лучшей питейной точке во всем юго-западном районе города. Случалось, он угощался в «Полицмейстере» и в «Панамере», но это было на халяву, и, если честно, он даже не помнил, с чьей помощью попал в «Панамеру».

Запомнил лишь громкую музыку, тяжелые портьеры и стопку рвотного в туалете.

Рвотное тогда ему не помогло, и все переместилось на понедельник. Все утренние ощущения, холодный душ и в конце концов четыре большие таблетки алкорегенератора.

Переступив знакомый порог, Роджер перевел дух и неспешно направился к стойке пока еще пустого в это время бара.

Бармен заметил его и поприветствовал высоким бокалом «карвардского флага», совмещавшего в себе абрикосовую водку, жженый кленовый сироп и минеральную воду с каплей жасминового масла.

– Как ты узнал, что я сейчас подойду? – спросил Роджер, забираясь на высокий стул и принимая из рук бармена высокий стакан.

– Ты не поверишь, я делал это для себя. Сейчас пусто, и мне немного взгрустнулось.

– «Карвардский флаг», сделанный барменом для себя, – это дорогого стоит, – заметил Роджер и посмотрел бокал на свет, излучаемый расставленными по углам светильниками.

– Ты сегодня рано, – бармен взглянул на свои часы. – На целых сорок минут…

– Эх, Тони, сегодня я капитально нажрусь, – пообещал Роджер, отпивая добрую половину своего коктейля.

– Я думал, это было вчера.

– Это было вчера, это будет завтра и это будет всегда, пока есть деньги, приятель, – пообещал Роджер.

– Тебе сорок два года, мог бы найти и другое занятие, – заметил Тони, у которого имелась жена и двое курчавых ребятишек. Роджер видел их не один раз и как-то передавал им сладости. Какие именно – не помнил. Он просто указывал на коробку конфет и говорил – передай своим крепышам. Но плут Тони присваивал деньги, тем самым как бы передавая их этим самым деткам.

Проглотив «карвардский флаг», Роджер почувствовал себя лучше. Исчезла вся эта суета, ушла напряженность. Мир стал более гармоничным, хотя, конечно, пара сволочей всю эту картину все же портила.

– Что теперь? – спросил Тони.

– «Зеленый фонарь».

– А не слишком ли резко, приятель?

– Давай-давай, не задерживай. Это не я говорю, этого требует все мое существо, – сказал Роджер и, повернувшись, посмотрел на зал.

Пара немолодых дам, потягивающих что-то мятное, несколько знакомых одиночек, которые пьют под книгу или под наушники – музыку слушают. Лица знакомые, но фактически это неизвестные Роджеру люди. Они даже заказ делали, опустив глаза к полу, но Тони такие ребята нравились.

– С ними никакой мороки. Они не заставят, как ты, Роджер, выложить всю подноготную. А вот ты – въедливый сукин сын, тебя как будто обучали к людям в доверие втираться.

Заметив уставившегося на него субъекта, Роджер словно поперхнулся и повернулся к Тони за разъяснениями.