вложенное письмо, написанное уже более человеческим подчерком. Содержание этого короткого, но спирающего дыхание, текста дало все ответы. Написано было следующее:

«Коллега! Много и подробно писать не могу. Поздравляю с исцелением, если можно так выразиться, эксперимент, судя по всему, удался. Но тут проблема. Ваша клиническая смерть была официально зафиксирована еще до процедуры, ничего не могу поделать, кто-то нас выдал. Дело заведено. Главный уже в уголовном розыске. Вы, как официально мертвая, конечно, не входите в число свидетелей, но ваше тело теперь найти не могут — вот в чем беда. Если вас найдут живой — будет очень много вопросов, а я попасть в тюрьму не хочу. К тому же, думаю, вашему мужу скоро пришлют некролог. Вам же советую скрыться подальше, чем быстрее — тем лучше. Я вас предупредил».

После прочтения этой ереси у меня потемнело в глазах. Но я взял себя в руки и продолжил искать вещдоки. Пролистав очередной том «Клинической онкологии» из стопки на столе, я нашел какой-то рецепт, выписанный явно не Наташиной рукой. Названия на латыни и дозировки мне ни о чем не говорили, но привлекла внимание блеклая печать врача с фамилией Резников. За этот волосок я и решил зацепиться, пока не нашел новый. Но почему она тогда не уехала?

Наташа проснулась от собственного инфернального храпа. В испуге она вскочила с кровати. Я сидел перед ней на кресле и смиренно ждал ее пробуждения с целью вывести на чистую воду.

— Что… Где? — Наташа будто не узнавала место, в котором оказалась, а когда отдышалась — продолжила, — приснилось, что в гробу лежу, похоронили заживо. Ты не спал?

— Нет, дорогая, охранял твой сон, — а сам в уме перечитывал то письмо. — После поездки ты такая тревожная, или это побочное действие инфекции?

— Не знаю, утром выясним.

— Расскажи о поездке, раз не спишь. Я ни слова не услышал о конгрессе, хотя бы красоту Якутии уже опиши.

— О чем ты? Какая поездка? — удивленно смотрела на меня, я подумал, что это неудачная отмазка и деликатно напомнил, что она отсутствовала десять дней.

— А! Да некогда мне было красоту рассматривать, — тон жены повышался, — собралась коллегия, глава заседания прочел доклад о своих исследованиях. И все.

— А что остальные дни делали? — я старался ее не пугать, но наводящие вопросы только нагнетали напряжение.

— В смысле?

— Доклад один что ли был? А остальные девять дней на что ушли?

— Ну как… Мы разбирали результаты, изучали материалы, для этого много времени требуется, не все так просто, как тебе кажется. Там огромная научная база.

Я выдержал паузу, чтобы морально подготовиться:

— А выступающим Резников был?

Наташа с ужасом и одновременно с презрением смотрела на меня.

— Откуда… С чего ты взял? Что ты мучаешь меня? Не видишь, в каком я состоянии? К чему этот допрос посреди ночи? Не помню я, — контратаковала жена.

Бинго! Зацепка была, осталось найти этого «некроманта».

***

Как и договаривались, Наташа легла в инфекционное отделение. Я провел ее в палату, оставил сумку с вещами у кровати. На пороге мы встретились с завотделением и по совместительству старой подругой жены. Я отвел ее в коридор на пару слов.

— Лен, я правда не понимаю что с ней, помоги!

— Сама не знаю, я такого в практике еще не встречала, но давай дождемся результатов?

— Ты видишь? Это живой труп! — у меня не было времени ждать.

— Она никогда не жаловалась на плохое самочувствие, но буквально за неделю будто… разложилась. Не знаю, почему она настояла именно на моем отделении, но мне кажется, ей не сюда.

— А куда — на кладбище? — не выдержал я.

— Типун тебе… Совсем что ли? Не замечал, что она стала хуже соображать? — в ответ я только помотал головой, — Я пришлю на консультацию отличных специалистов. Иди, не переживай! Разберемся! — Лена уже уходила, но я не собирался ее отпускать.

— Кто такой Резников?

Лена застыла в неподвижной позе спиной ко мне.

— Давно у нас работал, — заведующая развернулась ко мне, — чудак, его за глаза Франкенштейном называли. Причина его увольнения покрыта мраком, как и то, куда он испарился. Как сквозь землю… А что?

— Спасибо за помощь! — я уже придумал дальнейший план.

Пока жена была под присмотром, моей целью стал поиск этого монстра в человеческом обличии, надеюсь.

Я направился в отдел кадров в надежде встретить Лильку, в компании которой проходят все наши праздники. Лиля еще была свидетельницей на нашей свадьбе.

— Ты обалдел? Зачем тебе его личное дело?

— Плохо мне, попросить о помощи его хочу, — я старался быть убедительным, но Лилька как обычно смотрела на меня сквозь фирменный прищур.

— Это как-то связано с Наташей? — я кивнул. — Жди.

Золото, а не женщина. Папка была у меня в руках. Осталось самое сложное — найти его раньше милиции, если еще не поздно. Надеюсь, эта скотина мне объяснит, что произошло, а главное — поможет все исправить. Доктор Зло гребаный.

По указанному телефону его, конечно, было не найти, но по старому адресу проживания кое-что получилось. Я зашел в дом, поднялся на третий этаж и нажал на звонок нужной мне квартиры. Долго не открывали. На лестничной площадке сверху послышался шорох, словно я был не один. Дверь открыла согбенная, иссохшая старушка.

— Я хотел бы видеть Резникова Михаила Александровича.

— И я тоже, — с сожалением прохрипела женщина.

Молчание затянулось.

— Я уже милиции сказала, что не знаю, где он.

— Я не… Поймите, моя жена умирает, если уже не… Только он мне может помочь! — умолял я.

— Мы не виделись с правнуком пятнадцать лет. Ничем не могу помочь.

— Правнуком?

Я остолбенел, этот чертов дьявол точно воскресил бабку или подарил бессмертие. Сколько же ей лет?

— Миша-Миша, — прабабушка задумалась и ее лицо скорчила гримаса отчаяния. Она сдержала слезы.

— Помогите, пожалуйста, пожалуйста! Как мне…

Тут дверь захлопнулась перед моим носом. Я еще долго тарабанил в дверь, но старушка, видимо, была отличным партизаном. Разочарованный спустился с лестницы, вышел во двор, закурил и на минуту погрузился в мысли. Когда завернул за угол дома, послышался тихий гул мотора и трескающиеся ветки под колесами. Потом почувствовал тупую боль в затылке, в глазах потемнело.

***

Я открыл глаза, затылок пронзала тупая боль, в ушах звенело. Передо мной сидел седой мужчина лет пятидесяти. Сквозь головокружение и помутнение зрения я заметил, что мои конечности были пристегнуты ремнями к железному креслу из камеры пыток.

— Ваша первая ошибка, Сергей Павлович, в том, что имели наглость меня разыскивать, — цинично протянул Резников, в чем уже