в полу нависающего над улицей второго этажа проделаны люки. К сожалению, все наглухо закрытые. Деваться некуда! Лишь где-то в конце улицы у предпоследнего склада парковалась телега, запряженная парой лошадей и нагруженная мешками. Люк второго этажа открылся, оттуда спустился крюк лебедки, и возница вместе с помощником стали быстро привязывать к нему мешки. Несмотря на то, что они явно спешили, они то и дело приостанавливали работу и тревожно прислушивались к битве. И дождались!

Когда я был уже в метрах тридцати от телеги, в воздухе раздался противный свист и в телегу угодило ядро. Возницу убило сразу, его помощника откинуло в сторону.

В отличие от них я легко отделался. Меня слегка посекло гранитной крошкой от мостовой. Но перепуганные лошади, волоча за собой оторванные оглобли, помчались прямо на меня. Я едва успел вжаться в стену, а вот моим преследователям не повезло. Позади меня раздалось дикое ржание, крики ужаса и проклятья, переходящие в стоны и мольбы о помощи.

Но я не стал возвращаться к незадачливым грабителям. Их много, справятся как-нибудь. Сами виноваты. Никто их не заставлял гоняться за честными гражданами. В том, что я честный гражданин, я нисколько не сомневался.

Я поспешил к помощнику возницы. Это оказался тот самый мужик, который позвал меня идти за собой. Он, хватаясь за стену пытался встать. Подставив плечо, помог ему подняться. Раненую руку пронзила резкая боль, я почти отключился, но мотнув головой вернул себе резкость изображения, и мы медленно направились к тому, что осталось от телеги.

Впрочем, люк был по-прежнему открыт и из него свисал крюк лебедки. Я действуя одной рукой за пояс привязал к лебедке раненного и подергал за канат. В люке мелькнуло симпатичное девичье лицо. Лебедка заскрипела и раненый начал медленно подниматься к люку. Мгновение, помедлив, я тоже ухватился за канат и стал подниматься вместе с раненым. Лебедка замерла, но потом продолжила подъем.

Наверху меня встретила та самая симпатичная девушка, чье лицо мелькало в люке и какой-то долговязый парень. Это он крутил колесо лебедки и поднял нас. Силен, нечего сказать — двоих вытянуть.

— Барин, барин, Андрей Борисович, сюда Федора кладите, — девушка показала на какой-то топчан, прятавшийся в углу среди мешков.

Странно, походу и она меня знает. Откуда? И мужика этого тоже. Значит и я их должен знать: и Федора, и ее, и этого долговязого. А я ведь никогда в этом месте не был, хотя старый город кажется мне смутно знакомым. Чудеса какие-то. Впрочем, не первые за последние полчаса. Ладно потом с этим разберемся.

Сначала приведем себя в порядок. Рану промоем, может даже повязку наложим. Иначе никак. Иначе сами кони двинем и этих людей подставим. И первого, и второго нам не надо. Особенно первого.

Да и гопота наверняка видела, куда я делся и вполне может вернуться и тогда этим хорошим людям придется плохо. А они действительно хорошие, раз меня знают — и явно не по работе.

Я с плохими только по работе сталкиваюсь, а такие фигуранты ни по одному делу у меня не проходят. Значит уже молодцы. Да и относятся друг к другу вроде по-человечески.

Положив Федора на топчан и предоставив его заботам девушки, я пошел в сторону дверей, видневшейся у дальней стены. За первой дверью оказалась еще одна комната, за другой лестница, ведущая вниз.

Во второй комнате стояла деревянная кровать, шкаф, комод, конторка со множеством ящичков и чернильницей с торчащим из нее гусиным пером. Такую комнату я видел на рисунке в школьном учебнике истории. Под картинкой была подпись «Контора европейского купца в 16–18 веках»

В общем это была бы весьма мрачная конура, если бы ни небольшое оконце, забранное кованным переплетом. Через него в комнату пробивался хоть какой-то свет.

В углу, рядом с окном на трехногой табуретке стоял таз и кувшин воды. Освежиться — это как раз то что мне нужно сейчас.

Подошел к тазу, снял куртку и уставился на нее. Как там сказал этот бомж с копьем: «Хорошо одетый…, справная одежка». Ну по сравнению с его тряпьём, может быть. Хотя ничего хорошего в плохо сшитой из грубой вонючей кожи куртки я не увидел. А вот рубашка мне понравилась. Похоже тонкий, отлично выделанный лен. Самое то в летнюю жару. Штаны тоже не порадовали. Толи из мешковины, толи еще из какой-то дерюги, они были только до икр. Ниже шли шерстяные чулки, ноги под ними жутко чесались.

Обут я был в странные не то туфли, не то казаки, сделанные из грубой кожи. И они были на одну ногу. Не было ни левой, ни правой. То-то мне было жутко больно ступням, когда бежал. Скинув чеботы, я увидел мокрые красные пятна на чулках в районе больших пальцев и мизинцев.

Вошла девушка, неся таз воды.

— Барин, Андрей Борисович, садитесь на кровать — с едва уловимым акцентом сказала она.

Я сел. Девушка аккуратно сняла с меня куртку, увидела рану и ойкнула. На ее глазах выступили слезы, а губы задрожали:

— Андрей Борисович, откуда такая страшная рана? Рука же гниет уже несколько дней! С такой не живут!

Чувствовал я себя и правду хреново. Еще немного и готов был отъехать, но не хотелось пугать девушку. И так, вон глаза на мокром месте.

— Тоже мне скажешь не живут! — я почувствовал, что комната начинает вращаться.

— Я же немного училась аптекарскому делу. То, что у вас с рукой, очень похоже на магическое отравление. Видимо кто-то поранил вас отравленным магией оружием! Было такое?

— Не помню — выдавил я через силу.

Девушка внимательно осмотрела рану и выбежала из комнаты. Вернулась с сундучком, из которого вытащила пару баночек и чистую материю, нарезанную на полосы.

— Ну и здоровье у вас, Андрей Борисович! Получив такую рану, умирают часа через три, а вы, судя по ране, с ней уже дня два живете! — девушка тщательно промыла мне руку, нанесла на нее мазь и обмотала полосками ткани.

Потом она стянула с меня чулки и бережно поставила мои ноги в таз с прохладной водой. Присев передо мной на корточки, стала нежно обмывать мои содранные в кровь ступни.

— Разве можно бегать в новой обуви! Ее разносить сначала надо! — возмутилась девушка.

Почувствовав непередаваемое блаженство, я слегка прикрыл глаза. Хотелось просто отдохнуть и спокойно обмозговать положение, в которое попал. Сквозь полуприкрытые веки стал наблюдать за крепкими грудями девушки, аппетитно видневшимися в большом вырезе ее блузы.

— Как там Федор? — через силу спросил я девушку.