Иногда они спорят по глобальным философским поводам, но чаще между ними царит атмосфера любви и взаимного восхищения.

Они обычно выступают в устойчивых амплуа – Старший, Растяпа, Умник и Вася, Которого Бабы Любят. То есть их может быть гораздо больше, но я сейчас хотела про Васю.

Васю, значит, любят бабы. На возраст вы обратили внимание – котики наши все так или иначе несвободны, блудят по чуть-чуть, и только Вася отжигает без оглядки и с молоденькими.

И не реже, чем раз в год, он приводит в их клуб де-е-евочку. Де-е-евочку такую двадцатилетнюю, которая влюблена в него до изнеможения и покорности. Сначала он пропадает и где-то на стороне с ней резвится, а потом наступает следующая стадия, когда он её приводит, держит за пальчики и лучится, пожалуй, не меньше, чем она. Только её свет похож на чуть холодноватые апрельские утра, когда ещё снег не весь сошёл, и солнце, и я тебя так люблю, что сейчас умру, а он сияет довольством и лаской, как и положено котику.

Вся тусовка смотрит на них с умилением, даже не пытаясь вякать «сколько вас, таких, было». Рано. Да и сколько бы ни было, каждая из них – отличная забава.

Потому что постепенно наступает следующая стадия, когда котик устаёт лучиться, делается нервен и начинает исчезать в классической чеширской манере. Девочка не отводит от него потрясённого взгляда до последнего мгновения, пока не истает улыбка, и только после этого тревожно озирается по сторонам.

Его нигде нет. Кто все эти люди с сочувственными лицами, она знает – его… нет, Его друзья, прекрасные, честные, любящие: это копирайтер от бога, это гениальный продажник, а этот Васе больше, чем брат. На них лежит сияние Его любви, и они тоже Его любят, а значит, и ей они братья, и смогут понять и помочь.

Только не смейтесь. Но когда такое дело, и чашка, к которой он прикасался, лучше всех чашек на Земле, и его любимая музыка – лучшая, и книги, и удочка Milo, и фотоаппарат, а уж друзья-то и подавно. Лишь с ними можно вдоволь поговорить о нём, расспросить о его прошлом, разобраться, что произошло и как это исправить.

И тут-то я начинаю тихо приходить в ярость. Достаточно увидеть взгляд мудрого, чуть седеющего мужчины, который смотрит на девочку добродушно и жалостливо, как на подыхающую собаку. Ну, малыш, не надо плакать, малыш, это же наш козёл Вася… нет, мы все его любим, он прекрасен, но малыш… иди сюда, я тебя пожалею. При правильном подходе малыша успевают пожалеть двое, а то и трое добрых друзей, пока не опомнится и не уползёт, корчась от отвращения.

Нет, я обожаю юные счастливые компании, где всё – игра, все спят со всеми, и создание устойчивой пары скорее исключение, чем правило. Но здесь другое, здесь девочка только одна и живая, а эти мародёры-падальщики, которые с самого начала наблюдали и ждали, когда придёт их очередь, – нет. Но именно она для них – никто, мясо, свободно заменяемый персонаж, как в прошлом году была грудастая блондинка, а в следующем появится рыжая с большой задницей.

Нет, я не демонизирую мужчин. Нет, я не говорю, что все мужские компании построены по этому типу. Нет, не думаю, что это частое явление. Возможно даже, что это крайне редкий случай, который мне просто не повезло наблюдать раз, два, три, четырежды в жизни.

Но у меня до сих пор холодеет спина, когда я ловлю на какой-нибудь девочке этот жалостный взгляд взрослого мужчины и слышу вкрадчивое: «Ну, малыш, ну, не плачь, ты такая славная…»

Русалочка

Слишком заметно, как сильно мне нравятся женщины, и потому временами я получаю упрёки в том, что не люблю мужчин. Ах нет. Я испытываю к ним несколько хищную нежность, которую, должно быть, чувствует сытая полярная сова, когда, планируя на распростёртых крыльях над тундрой, видит храброго белого зайчика. «Зайчик, – думает она, – зайчик».

Вот и я всё больше планирую, а не мечтаю, и более смотрю, чем охочусь.

Было бы прекрасно так, на ленивых крыльях, переместиться в равнодушную зрелость, перестав воспринимать всё, что движется, как добычу, и лишь любоваться оттенками белого на белом, а питаться диетическими кормами из коробочки.

Когда-нибудь – обязательно.

Но уже сейчас я сыграю против своих и расскажу, от кого следует держаться подальше, даже если вы – не трепещущая дичь, а взрослый и гордый самец человека.

Самое опасное для вас существо – женщина в душевных томлениях. Всё ей не так, перец не сладок, яблоки не горчат, а лимоны не солёные. И это, разумеется, не потому, что она полоумная кукушка и не там ищет, а оттого, что душевная организация у неё тонка, планка задрана, а юбки, наоборот, целомудренно опущены. Там, под юбкой, у неё Женская Честь, а в декольте – Большое Сердце, а вовсе не пуш-ап или силикон, как вы могли подумать.

От обычной женщины, ищущей любви, она отличается прежде всего диспозицией. Другие могут открыто гулять в поисках приключений, или охотиться, сидя с в засаде с целью «как прыгнуть», или ломиться через кусты, медленно и шумно убегая. Но только она выберет самую тонкую ветку над водяной тропой и зависнет на ней в виде аморфной рефлексирующей биомассы. Максимум активности – это звуковой сигнал, жалобная песня о том, как её не понимают, и всё вокруг не то, и сама она никогда, не здесь и не о том.

И горе вам, идущему на водопой, если, проходя, вы как-то обозначите интерес, хоть словом, взглядом или чихом. Потому что от малейших вибраций ветка хрустнет и на вас обрушится это всё:

• нервность и слезливость;

• звериная неудовлетворённость имеющимися мужчинами;

• сосущая эмоциональная пустота;

• скука, полное неумение себя занять;

• сознание собственной исключительности; и ещё много неведомых жидкостей и липкостей. И всё это вы теперь обязаны утешить, удовлетворить, наполнить, развлечь и возвеличить.

Почему именно вы? Ну так «жил-был мальчик, сам виноват» – вы же посмотрели? сказали? чихнули?

То есть соблазнили, и теперь она отдала вам своё девство. Ерунда, что ей сильно за тридцать, да и не было ничего, всегда окажется, что «такое» у неё в первый раз. Со всеми, как всегда, а с вами – такое. И это, конечно, знак.

Фирменное свойство этой связи в том, что вы всегда будете чувствовать себя подлецом. Я не знаю, как они это делают (знала бы – пользовалась), но так выходит, что мужчина при ней всё время виноватый. Её отличает поразительная пассивность – и сама она вяленькая, и любую инициативу извне жестко наказывает: взялся – ходи, назвался – полезай, любишь – женись. Доброе слово в её адрес означает, что вы дали ей Надежду, Пообещали. Предложите ей работу – и при первых трудностях окажется, что раз вы её втравили, то несёте ответственность. Купите ей мороженое – и горло у неё заболит из-за вас. Хоп – ничего не сделал, только вошел – и уже опутан обязательствами по гроб жизни, и гвоздики с ушей свешиваются. Она превращает нормальных мужчин в безынициативных трусов с отбитыми руками. И именно она всегда жалуется, что о ней не заботятся.