ж, мой доклад окончен, — заключил он, слегка опустив голову в учтивом поклоне. Вторая фигура — женская, сидящая слева от мужчины, — царственно приподняла руку и указала говорящему на его место, куда он поспешил вернуться.

Джентльмен из Тосканы снова вышел в центр зала.

— С вашего позволения, сейчас мы выслушаем господина Транзини по другому интересующему нас вопросу, — сказал он.

Услышав это, с другого стула в галерее поднялся мужчина плотного телосложения с темными коротко подстриженными волосами. Его лицо было грубым, напоминало неотесанный камень: большой крючковатый нос, квадратный подбородок. Его взгляд был суровым, как сжатый кулак. Мужчина был одет в темно-синий костюм в тонкую белую полоску и белый шелковый жилет. На толстом горле красовался светло-голубой галстук.

Энрико Транзини из провинции Венето обвел своим грозным взглядом галерею и задержал его на мужчине и женщине, сидящих под знаменами.

— Великий магистр и великая госпожа, — начал он, склонив голову, как и его предшественник. Его голос напоминал скрежет камня о камень, а диалект сильно отличался от предыдущих ораторов. В разных регионах Италии диалекты порою столь отличались, что жители разных регионов могли плохо понимать друг друга, пусть и говорили на одном языке. По правде говоря, это ночное собрание было чуть ли ни единственным местом, где разные провинции Италии не враждовали между собой, ведь его участники присягнули на верность куда более… корыстному господину.

— Я хочу предложить вам следующий шаг в нашем расследовании. Не говоря уже о наших поисках, — продолжил Транзини. — До нынешнего момента они были безуспешными.

Повисла тишина. Никто не спешил заговорить, пока мужская фигура под скорпионьим знаменем не издала первый звук:

— Подробности, — прошелестел он. Его голос и вправду напоминал ровный шепот, в котором, тем не менее, чувствовалась непререкаемая власть.

— Как вы знаете, — отважился продолжить Транзини, — моя команда приступила к поискам объекта нашего интереса. Нам удалось выяснить, что тело колдуна… гм… позвольте исправиться, предполагаемого колдуна по имени Сенна Саластре, было обнаружено у другого так называемого колдуна по имени Нерио Бьянки. Этот шарлатан Бьянки использовал самодельные зелья и эликсиры, чтобы не дать трупу истлеть.

Снова повисло молчание. На этот раз его нарушила женщина, сидящая под знаменем. Она говорила с той же властностью, что и мужчина рядом с ней.

— Продолжайте.

— Да, великая госпожа, — кивнул Транзини. — Итак, мои люди позволили Бьянки… скажем так… вызвать в своем воображении предполагаемое местонахождение интересующего нас предмета. И, если верить его словам, у него получилось связаться с Саластре. Вызвать его из мира мертвых.

Транзини на этих словах нахмурился так, что, казалось, это могло побеспокоить даже покойных монахов в их гробницах.

— Должен признать, все это кажется мне нереальным. Я — человек ума и рассудка, так что…

— Именно поэтому мы доверили эту миссию вам, — перебил его великий магистр. — Потому что на ваши ум и рассудок можно положиться. Но сейчас мы хотим услышать не ваше логичное и обоснованное мнение, а результаты. Если, конечно, таковые имеются.

— Да, великий магистр. Конечно. — Транзини опустил голову в учтивом поклоне, как школьник, ожидающий удара кнутом. Подождав пару мгновений, он вновь выпрямился, прочистил горло и продолжил. — Бьянки утверждает, что с помощью так называемого спиритического письма ему удалось вступить в контакт с Саластре. Для этого… гм… ритуала он использовал перо, которым пользовался сам умерший. На мой взгляд, это совершенно отвратительно. Однако Бьянки уверяет, что ему и впрямь удалось получить послание. Точнее, записать с помощью пера одно слово, которое нашептал ему покойник. Он уверен, что слово верное, так как оно повторилось четырежды. И это слово — «Левиафан».

Женщина под знаменем скорпиона подалась чуть вперед.

— И что же это должно означать?

— Кто может знать, кроме мертвецов? — пожал плечами Транзини. — На данный момент это вся информация. Точнее, предполагаемая информация. Пока только это может помочь нам ответить на вопрос, где находится зеркало, созданное Киро Валериани.

— Но также есть предположение, — усмехнулся великий магистр, — что Саластре помогал Валериани создать это зеркало, разве нет?

— Да, так говорят, — нехотя признал Транзини, снова нахмурившись. — Позвольте мне высказаться свободно, — попросил он и замолчал, ожидая ответа.

Он продолжил, только когда женщина медленно кивнула.

— История о том, что это зеркало — дверь в Преисподнюю, должно быть, выдумана умалишенными фанатиками. Для меня в ней столько же смысла, сколько в трактирных россказнях о Бабау[1], Гате Падали[2] или Борде[3]. Да, я своими глазами видел слово «Левиафан», нацарапанное на пергаменте. Но по качеству оно напоминало то, что могла накарябать курица лапой, а не почерк да Винчи. Кроме того, ни я, ни кто-либо из моей команды никогда не видел, как Бьянки это пишет, поскольку он утверждал, что может выйти на контакт с Саластре только в уединении в своей лачуге. — Транзини покачал головой, словно жалея обезумевших фанатиков, поручивших ему это задание. Хотя сам он при этом смотрел в пол, как пристыженный мальчуган.

Собравшись с духом, Транзини вновь поднял взгляд и обратил его к центру галереи.

— Я должен спросить: какой в этом смысл? Это ведь не деловое предприятие, а мы — современные люди. Нам стоило бы потратить время на другие, более полезные дела, а не на фантазии пугливых крестьян.

Воцарилась тишина.

Две фигуры, сидевшие под знаменами, казалось, обдумывали поднятый вопрос и высказанное мнение. Они были стройны и хорошо одеты. Мужчина был облачен в темно-серый костюм с синим галстуком, а женщина — в платье фиолетового цвета с красной отделкой. Факелы светили так, что лица великого магистра и великой госпожи оставались в тени. Однако отсюда были хорошо видны их волосы, в которых наблюдалась одна поразительная особенность: у мужчины была копна блестящих черных волос, но слева виднелась медная прядь, как будто большой коготь зверя располосовал его прическу. У женщины были длинные черные локоны, однако с правой стороны их будто окутывала красноватая паутина замысловатой формы. При ближайшем рассмотрении (хотя мало кто позволял себе подолгу глазеть на великого магистра и великую госпожу) можно было обнаружить, что рисунок их волос связывается между собой и образует целостное сложное соединение.

Великий магистр и великая госпожа молчали долго. Наконец мужчина тихо и властно произнес своим замогильным полушепотом:

— Мастер Транзини, я выслушал вашу позицию. Однако ни я, ни моя сестра не обязаны объяснять вам свои мотивы.