«Кино» в ее глазах закончилось, а она все бежала и бежала.

***

Несколько дней назад

Марта, наконец, пробралась по узкому коридору между креслами к своему месту. Она сверила номер со своим посадочным талоном. Место ей досталось у окна, вернее иллюминатора. Вот здорово, косноязычно обрадовалась она. Мало того что она ни разу еще не летала на самолете, мало того что она боится летать на самолете, мало того что она боится высоты птичьего полета, и тем более самолетного полета, так ей еще и предстоит все это лицезреть в окошко, ой, в иллюминатор.

Она пристроилась на свое место, размышляя, стоит ли просить соседей поменяться с ней местами, или отважно смотреть своему страху (ну как страху? скорее опасению, точнее мандражированию) в глаза. Подумав и поразмышляв на тему, если ее хорошо примут в новой семье, (а именно на это она рассчитывала) новые родственники – брат Кристиан и сестра Беатрис, то ей придется хотя бы раз в год летать в Польшу. А обычные девушки летают обычно на самолетах. Это необычным девушкам на выбор предоставляется еще и метла. Марта усмехнулась – на метле страшнее.

Решив, что страх к самолетам и полетам на них, нужно преодолевать, она основательно и удобно устроилась на своем месте.

Самое лучшее средство избавиться от страха – не думать о нем.

Самое лучшее средство избавиться от страха – думать о всем, только не о нем.

Ну или хотя бы почитать книгу. Книгу она естественно не брала с собой. Непредусмотрительна. Зато в кармашке переднего кресла она приметила яркий красочный журнал тематики авиакомпании. Она достала его, пролистала, отметив статьи, к которым вернется во время полета. Подумала и закрыла. Из головы не шла последняя встреча с Оленькой и Митей.

Каждый день приближал их всех к оформлению опеки над детьми. Вернее сказать, приближал их всех к этому юридический отдел фирмы «БигФудХаус». Юристы изо дня в день собирали документы, прибегали к ней за подписью, увозили папки в интернат, в отдел опеки и прочие инстанции. Марта честно не понимала, зачем собирать столько бумаг? Для сдачи в макулатуру? Кажется, документов уже подписано не одну тонну, а производители бумаги разбогатели только на «макулатуре» для опеки. Юристам большое спасибо, за то, что требуют, отстаивают, защищают и

– Ты собираешься уехать без нас? – вспылив, возмутилась девочка.

– Оля! – потребовал Митя – что это ты возмущаешься?

– Ну я же не на море еду – сказала Марта, как нашкодивший ребенок.

Да она провинилась, пообещала своему брату по отцу приехать к ним в гости в Польшу.

Две недели назад, он приезжал в Москву по делам, три дня жил в доме отца, который тот записал в завещании на Марту. Они познакомились. Он произвел на Марту положительное впечатление. А на Аню – умопомрачительное впечатление. Анюта в тот же вечер сообщила Марте, что таких принцев она еще не встречала, и скорей всего больше не встретит.

– Ты обещала ездить только с нами.

– Что значит обещала? Прекрати! – потребовал брат.

– Оленька, я узнавала в интернате, вас не отпустят со мной. Тем более за границу. А Польша – это и есть заграница.

– Я знаю. Не надо мне объяснять, как пятилетней. Но ты же можешь, подождать, когда тебе дадут опеку. И тогда мы можем поехать все вместе.

Марте было стыдно.

– А как ты себе это представляешь? – развел руками Митя – Марту пригласили брат и сестра. А приедет вся толпа.

– Мы не толпа.

– Вы не толпа. Но… – попыталась оправдаться Марта.

– Ты меня обманула.

– Нет. Я всего лишь на неделю. Познакомлюсь. Вернусь. А в следующий раз поедем уже все вместе. Обещаю.

– Ты мне уже обещала. – Она передразнила – Только вместе, всегда вместе.

Она сложила руки на груди, насупилась и продолжила:

– Ты же можешь остаться и подождать.

– Кристиан пригласил именно на этой неделе. У него и Беатрис день рождения. Я не могу не поехать. И я ведь не виновата, что опека так долго затягивает с подписанием всех документов.

– Оля, ты не имеешь право запрещать Марте ехать и тем более требовать остаться. Она и так только-только познакомилась со своим братом. Она знать не знала о его существовании. Марта думала, что у нее больше нет родственников. А тут оказалось, что у нее есть близкие, очень близкие, родные. А ты не даешь ей ехать. А если бы мы с тобой были в такой ситуации? Поставь себя на место Марты. Ты бы не поехала знакомиться со своей новой семьей? Ты бы осталась ждать каких-то разрешений? Тем более у твоего брата день рождения. Как бы ты поступила?

Оленька поджала губы, пожевала ими, опустила глаза и ответила:

– Я бы купила самый лучший подарок в мире и поехала к своему брату. – Она подняла на Марту свои красивые огромные глаза с капельками слез возле уголков, подошла, обняла и добавила – Извини. Я очень-очень не права. Ты должна ехать на день рождения.

Марта была очень благодарна Мите, он так по-филосовски выкрутил ситуацию. Марта бы не смогла поехать, если бы Оля и дальше пребывала в таком настроении – обвинительно – обидчивом.

На самом деле Митя был прав, Марта все время, сколько себя помнила, думала, (да что там думала, она все время знала), что кроме мамы у нее на этом свете никого нет. За отца мама не разговаривала. Марта несколько раз спрашивала в детском возрасте, и пару раз в юности, но получала один и тот же ответ, который отбивал желание спрашивать повторно. Да она и сама понимала: женщина, которая воспитывает ребенка одна должна принять одно из двух направлений: либо рассказать какой у ребенка отец мерзавец и подлец, либо вообще о нем не рассказывать. Видимо, мама решила, что третьего варианта не дано. Она решила стоять на втором варианте.

И каково же было ее удивление, когда она читала письмо отца, полученное в конторе международного юриста, из которого она узнала, что у отца еще есть дети-близнецы – ее брат и сестра. Так это-то не удивительно. удивительно то, что ее нашел отец.

Еще больший ее шок был от того, что в том же письме отец рассказал, о знакомстве с ее матерью в институте. В институте! Этому Марта не могла поверить. Мама никогда не говорила, что училась в институте. Не говорила, что жила в Москве. Она наоборот всегда говорила и наставляла Марту на хорошую учебу в школе, чтобы