Тон её речи выдал элегантную смесь из восхищения и лёгкой настороженности. Но Акселю почудилось умело прикрытое кокетство. Или не почудилось.

Услышать шаги Афины он не мог – толстая стальная дверь способна заглушить даже небольшой взрыв. Но откуда этой дамочке знать? Может, Аксель пялится на дверь уже минуту, или две, или час? Видимо, наблюдала за ним через камеру.

– Это плохо? – спросил он.

– Немного будоражит, – скромно улыбнулась Афина.

Аксель замолк, невозмутимо глядя ей в лицо. Какую бы цель она этой фразой ни преследовала, на свой вопрос он ответа не получил.

– Я учту, – кивнул парень, закрывая, как ему показалось, бессмысленную тему.

Она ответила той же улыбкой, лишь слегка закусив нижнюю губу, после чего вошла в комнату.

С её появлением серое помещение слегка оживилось. Хотя, называть данное место серым неправильно, это скорее «Самая серая комната в мире»: серые стены, пол и потолок, серый квадратный стол и два стула, серая дверь, серая металлическая урна у выхода, вмонтированный в стену кулер с водой тоже серый, не считая прозрачного цилиндрического держателя с белыми одноразовыми стаканчиками. Почти всё, что имеет более красочный оттенок, сливается с обстановкой за счёт холодного сияния двух квадратных световых панелей на потолке.

В этом помещении нет окон, и сюда не доходит ни одного звука извне. Иначе говоря – имеются все условия для того, чтобы почувствовать себя единственным живым существом в мире.

Из общей тусклой картины выбиваются только три детали: маленький голубой дисплей климат-контроля на стене, волнистые медно-каштановые волосы Афины, собранные в хвост, и неестественно яркие бирюзовые глаза Акселя. И хотя самого себя он видеть не может, по взгляду собеседницы заметно, с каким интересом она рассматривает его радужки.

Глаза девушки, кстати, тоже имеют глубокий синий оттенок, но выделяются куда меньше.

Афина вытащила белый стаканчик из держателя и поднесла к датчику кулера. Прибор отозвался тонким сигналом, и одноразовый сосуд начал наполняться водой.

– Не лучшее помещение для беседы, – посетовала она, наблюдая за тонкой прозрачной струйкой. – Но выбирать не приходится.

Аксель проследил за тем, как Афина приблизилась к противоположной от него стороне стола, грациозно постукивая каблучками. Она опустилась на стул и поставила перед парнем стакан с водой.

Ему всегда казалось, что эта девушка обдумывает каждое движение, даже самое незначительное.

То же касается и её внешнего вида: очки в прямоугольной оправе, белая блузка с декольте в чётком балансе строгости и сексуальности, плотно облегающая тонкую талию чёрная юбка ниже колена, изящные чёрные туфельки на среднем каблуке.

«Привлекательно и естественно», – так отзываются о её внешности окружающие. Всё это, вкупе с её обычной благожелательностью, создаёт идеальные условия для непринуждённого разговора.

И так с любым собеседником. Кроме одного.

– Извините за ожидание, – деликатно произнесла Афина. – Пришлось немного задержаться.

– Нет проблем, – коротко ответил Аксель.

– Всё так же не жалуете разговоры не по делу? – девушка улыбнулась.

– Если у вас есть вопросы, я готов ответить.

Не то, чтобы она его раздражает. Просто, когда он сидел тут в одиночестве и неотрывно смотрел в одну точку, ему было куда комфортнее.

Но этот разговор неизбежен. Аксель расскажет обо всём, что захочет узнать Афина. И ей это известно.

– Тогда не будем отвлекаться.

Она положила на стол коричневый блокнот размером чуть больше её ладони. Между корочкой и первой страницей вложена шариковая ручка с тёмным металлическим корпусом.

Афина подняла взгляд на Акселя.

– Вас нашли вчера вечером. Вы знаете, сколько времени прошло с момента вашего исчезновения?

– Нет.

– Можете рассказать о том, что произошло с вами за время исчезновения?

– Да.

– Помните, что произошло в момент исчезновения?

«Исчезновение». Пожалуй, и вправду подходящее слово. Никто не видел – как он пропал, куда пропал и где находился всё это время.

– Что было ранее, вы и сами знаете. О том, что случилось в ту минуту, есть предположения, но за их достоверность поручиться не могу.

– Тогда начните с того момента, с которого всё чётко помните.

– Хорошо, но перед этим я всё объясню.

Афина подняла ладонь в останавливающем жесте.

– Не стоит. Расскажите о событиях в точном хронологическом порядке. Раскрывайте факты по мере того, как они становились известны вам, не раньше и не позже.

Брови Акселя чуть сдвинулись к переносице. Он взглянул с недоумением.

– Но так будет намного дольше.

– У нас достаточно времени.

– Но зачем?

– Чтобы детально изучить инцидент, необходимо как можно достовернее воссоздать картину. Доверьтесь мне, всё-таки я психолог.

На самом деле должность Афины Акселю неизвестна. Психологом она называет себя сама. Видимо, ей так нравится.

– Хорошо, – произнёс он, опустив холодный взгляд на стакан с водой. – Я постараюсь.

Открыв глаза, он увидел потолок: стерильно белый, из ровных квадратных блоков. Он понял, что находится в больнице ещё до того, как начал изучать взглядом помещение. Декорации палаты подтвердили его догадку.

Это всё ещё Он – лежит в койке, в той же серой больничной пижаме. В горах над лесом такое вряд ли носят. Зато теперь эта одежда вполне уместна.

Апатично бегая глазами по окружению, Он пришёл к выводу, что здесь ему самое место. Где ж ещё держать тех, кому снятся такие сны?

«Сон!»

Резко отняв спину от кровати, Он затравленно уставился перед собой. При одной мысли о так называемом «сне» желудок резво прыгнул к горлу. По задубевшему телу прошла волна мурашек. Глотка сжалась при воспоминании о холодной склизкой мерзости, заползающей внутрь.

Либо это было слишком плохо для сна, либо всё слишком плохо с Ним.

«Ну и ладно! Пусть будет сон», – мелькнула беспечная и чертовски приятная мысль.

Расслабив плечи, Он тяжело вздохнул и осторожно опустил босые ступни на прохладный пол. Надо бы выйти, проветрить голову, пока не зашла какая-нибудь медсестра и не заявила, что Ему необходимо лежать. Поэтому Он торопливо пошарил ступнями по полу в поисках обуви.

Внезапно ногу стегануло тупой болью. Он резко зашипел и съёжился.

Нащупав источник дискомфорта на правом бедре, оттянул край штанов и обнаружил большой синяк. Его брови удивлённо подпрыгнули. Неужели и вправду зарядил себе кулаком, как во сне?