— Добродеяние, — повторила мисс Рикерби-Каррик. — Как по-вашему, остроумное это слово?

— Это зависит, вероятно, от контекста.

— Вы с таким удивлением глядите на меня.

— Да? — спросила Трои Аллейн, которая и в самом деле с изумлением смотрела на свою собеседницу. — Простите, я задумалась, я сейчас была где-то за тысячу миль отсюда.

— Хорошо бы и мне там же оказаться. Или нет, — поправилась мисс Рикерби-Каррик, — я опять неточно выразилась: хорошо бы мне очутиться где-то за тысячу миль от самой себя. Уверяю вас, — добавила она и снова что-то застрочила в своей тетради.

Трои внимательно оглядела её. Сидящая перед ней фигура была скорее нелепа, чем смешна. Все нескладно. Казалось, кто-то бросил в неё унылый свитер, бордовый костюм, а чуть повыше вязаную жокейскую шапочку, а они так и прилипли. У неё была странная манера выставлять зубы, растягивая рот, отчего казалось, что она то и дело усмехается. Вцепившиеся в ручку пальцы были искривлены артритом.

— Моё имя, — представилась она, — Хейзл Рикерби-Каррик. Приходская старая дева. А вас как зовут?

— Аллейн.

— Миссис?

— Да. — И, минуту помедлив, добавила, поскольку этого, очевидно, от неё ждали:

— Агата.

— Странно, — недовольно сказала мисс Рикерби-Каррик. — А я решила, что вы К. Дж. З. Андропулос, каюта 7.

— Каюта действительно была заказана кем-то по фамилии Андропулос, но в последнюю минуту заказ отменили. Это произошло только сегодня утром. Я тут случайно оказалась… по делу, увидела объявление и почему-то вдруг решила взять билет, — сказала Трои.

— Вот оно что? Занятно. — Они помолчали. — Стало быть, едем вместе? В странствие по реке, — заключила мисс Рикерби-Каррик цитатой из брошюрки.

— Вы едете на «Зодиаке»? Да, мы будем вместе, — сказала Трои, надеясь, что её слова звучат достаточно дружелюбно. Мисс Рикерби-Каррик прищурила глаза, выставила зубы и заметила, что им, наверное, предстоит весьма приятный вояж. Некоторое время она разглядывала Трои, а потом снова начала писать. По булыжной мостовой подъехала блестящая машина и остановилась чуть поодаль. Из машины вышел шофёр в форменной одежде; подойдя к причалу, он надменно осмотрелся, вернулся, что-то сказал в заднее окошко невидимому пассажиру и снова уселся за руль.

«Я прихожу в ужас, — писала в тетради мисс Рикерби-Каррик, — когда задумываюсь о мотивах, побуждающих меня действовать. Вот пример. В моем кругу (конечно, весьма узком) меня считают очень милой и доброй особой, которая всегда готова всем помочь. Мне это очень нравится. Люди приходят ко мне с горем. Бросаются мне на шею и плачут. И я так довольна! Я на редкость хорошо умею быть хорошей. Уверена, что они рассказывают друг другу, какая я хорошая. „Хей Рикерби-Каррик, — говорят они, — такая хорошая“. И я вправду такая. Я делаю все, чтобы поддержать свою репутацию. Я иду на жертвы, самоотверженно веду себя в автобусах, стоймя стою в метро и уступаю место в очередях. Я навещаю престарелых, утешаю обременённых горем, и если им это не нравится, это уж их печаль. Сама поражаюсь, до чего я хорошая. О горе, горе, горе мне».

На раскрытую страницу упали две капли. Мисс Рикерби-Каррик громко шмыгнула носом.

«И вот так целых пять дней? — ужаснулась про себя Трои. — Она, наверное, ненормальная. Господи, да у неё насморк».

— Простите, — сказала мисс Рикерби-Каррик, — у бедя дебольшой дасборк. — Слегка приоткрыв рот, она издала какой-то хлюпающий звук.

Трои попыталась вспомнить, нет ли дневного поезда в Лондон.

— Вас, вероятно, интересует, — сдавленным голосом произнесла мисс Рикерби-Каррик, — почему это я сижу на чемодане и пишу? Дело в том, что в последнее время я начала вести дневник.

— Да что вы? — жалобно сказала Трои. К причалу приближался симпатичный на вид человек в старомодном костюме из твида и матерчатой кепке. На плече у него, кроме рюкзака, висел квадратный ящик на лямке, а в руке он нёс что-то завёрнутое в брезент. Трои решила, что эта штука напоминает изуродованную теннисную ракетку. Увидев женщин, он снял кепку и так и не надел её обратно. Он был рыжеват, конопат, с голубыми глазами — один из них чуть косил, что отнюдь не портило его лица, на котором застыла выжидательная улыбка.

— Доброе утро, — сказал он. — Мы, вероятно, попутчики?

Трои это подтвердила, а мисс Рикерби-Каррик, лицо которой слегка опухло, закивала, улыбнулась и шмыгнула носом. Кивала она энергично.

— "Зодиака", пока не видать, — сказал пришелец. Он мельком взглянул на мисс Рикерби-Каррик, а затем внимательно на Трои. — Меня зовут Кэли Бард.

— Я Трои Аллейн, а это мисс Рикерби-Каррик.

— Но вы же сказали, что вас зовут Агата, — напомнила мисс Рикерби-Каррик, и Трои почувствовала, что краснеет.

— Это действительно так, — пробормотала она. — Трои просто шуточное прозвище, это мой муж придумал… — Она смешалась и тут же почувствовала, что мистер Бард внимательно разглядывает не только её, но и видавший виды этюдник у её ног. Однако он ничего не сказал, только сдержанно обронил: «О, в самом деле?» Когда она смущённо посмотрела на него, он лихо подвигнул ей, чем привёл в полное Замешательство.

Из этого состояния её вывело появление молодой парочки на допотопном мотоцикле. Металлические заклёпки на их кожаных костюмах и высоких сапогах блестели, освещённые полуденным солнцем. Из-под шлемов на плечи космами падали грязные и сальные волосы.

Мотоцикл проскочил мимо стоявшей машины с шофёром и, чихая, остановился. Девица и мотоциклист спустили на землю ноги и принялись жевать резинку. «Ни у кого не бывает таких наглых рож, — подумала Трои, — как у людей, жующих резинку»; у неё зачесались руки от желания несколькими штрихами нарисовать эту парочку.

— Вы не думаете, что и они?… — тихо начала она.

— По-моему, едва ли странствие по водам представляет для них интерес, — ответил мистер Бард.

— Во всяком случае, багажа у них нет.

— Багаж им, может, и не нужен. Они, наверное, могут спать и так.

— Серьёзно? А эти стальные нашлёпки?

— Это, конечно, неудобно, — согласился мистер Бард.

Вновь прибывшие закурили, глубоко затянулись, глядя в пространство, и выпустили дым. Они не обменялись ни единым словом,

Мисс Рикерби-Каррик жадно смотрела на них, затем, нагнувшись, записала в дневнике: «Двое Юных Независимых. С кем их сравнить? С гладиаторами? Интересно, как бы они отнеслись к такому сравнению? Смогла бы я найти с ними общий язык? Понравилась бы я им? Почувствовали бы они ко мне симпатию? Ну вот, я снова за своё. Неисправима!»

Сердито влепив восклицательный знак, она защёлкнула ручку и, повернувшись к Трои, спросила: «Как вы сюда добирались? Я автобусом из Браммерса».

— А я на машине из Лондона, — сказал мистер Бард, — остановился здесь в гостинице. Я ведь ещё вчера вечером приехал.