Антон работал в популярной газете «Остров свободы», причем в отделе новостей, и жесткий ритм жизни, а главное, постоянная смена «картинок» перед глазами не на шутку заводили его. Частенько — даже заряжали энергией после бессонной, как в этот раз, ночи. Он уже не понимал, как мог когда-то мечтать о карьере музыканта. Пиликать часами на скрипке, зная, что Паганини из тебя все равно не выйдет, — нет, это удовольствие не для него. Другое дело — жизнь за окном. Манящая, жесткая, иногда страшная, а чаще смешная… Антон словно купался в ее приливах и отливах, осознавая себя ее участником и летописцем. Вот и сегодня он окончательно проснулся, обнаружив, что к нему приближается фотокор Ленка Кузнецова. Придется отложить грезы до вечера. А может, и не грезы? Как хочется увидеть Лелю… Однако сейчас перед ним стояла Ленка. Девчонка типа «свой парень», полная противоположность романтичной и сдержанной возлюбленной. Вид у Ленки был взъерошенный и подозрительно таинственный. Антон мысленно сделал стойку, словно гончая, почуявшая дичь. Видно, девчонка что-то опять нарыла и хочет подбить его на очередную авантюру. Так, надо поскорее все разузнать и рвануть с ней на съемку, не то коршуны из отдела сенсаций вмиг перехватят жареную тему.

В газете издавна существовало негласное соперничество между отделами новостей и сенсаций, силы были примерно равными, и перевес оказывался по очереди то на одной, то на другой стороне. Как раз недавно «скандалисты», как дразнили их «новостники», здорово переиграли коллег, поймав одну из звезд поп-музыки в штаб-квартире некой партии с сомнительной репутацией. С тех пор «новостники» мечтали сделать ответный ход. Похоже, сейчас Антону мог представиться шанс…

— Привет, Смирнов, — поздоровалась Ленка нарочито равнодушно и пригладила пятерней рыжие вихры, выбивающиеся из задорной мальчишеской стрижки. — Классно зашифровался! Ну просто репортер-оборотень!

На ехидной Ленкиной мордашке даже веснушки покраснели от смеха. Она изо всех сил старалась сдерживаться, напустив непривычно серьезный вид. По чертикам в ее желто-чайных глазах Антон понял: Ленка приготовила «бомбу».

— В смысле? Почему оборотень? — не понял Антон.

— А в том смысле, что мой хлеб отбираешь. Да и «скандалистов» ты здорово обошел на повороте, «новостник» ты наш, затейник!

— Какой такой хлеб? — опешил Антон и окончательно проснулся. — Я не использую запрещенные приемы. О чем ты, Кузнечик?

Он уставился на Ленку непонимающими глазами и заметил, что девушка что-то прячет за спиной.

— Ну-ка, покажи! — потребовал он.

— Это ты должен был мне вначале показать снимки, чтобы не позорить гордое звание папарацци! — возмутилась Ленка. — Кто сейчас так снимает, Смирнов! Отстой! Эти карточки еще лет двадцать назад у тебя ни в одно приличное место не взяли бы. А сегодня, в эпоху цифровиков и фотошопов, они смотрятся просто кошмарно! Невооруженным взглядом видно, что их дорабатывали на компьютере. Хоть бы свою фамилию не ставил, не позорился!

— Какую фамилию? — искренне удивился Антон. Ленкин секрет начинал ему все меньше нравиться. Похоже, в их редакции завелись интриги покруче, чем в оркестрах. Он не раз слышал в юности, как оркестрантам подменяли партитуру, но чтобы фамилию под фотографиями подставили…

— Ну, знаешь… Я наивно думала, что между своими не должно быть вранья. — Ленка перестала улыбаться, глаза ее вдруг потемнели, превратясь из желто-рысьих в светло-кофейные. — Мы же не пиарим друг друга, а работаем в связке. Ладно, Тош, все равно ты не Машков, не Миронов и не Панин. Хорош придуриваться! — И Ленка, потеряв терпение, протянула парню смятую газетную полосу. — На, полюбуйся, снимала несчастный!

С газетной полосы на Антона смотрела… Леля.

Антон снял очки. Достал носовой платок, протер сначала стекла, а потом лоб, внезапно ставший влажным. Не может быть! Ерунда какая-то! Чушь собачья. Откуда у них фотография Лели? Тем более — такая…

Девушка лежала, вольготно раскинувшись на смятых простынях, и загадочно улыбалась. Она была обнаженной и прекрасной. Антону показалось — не хуже, чем знаменитые красавицы — Венера, Даная или Оливия, запечатленные на полотнах великими мастерами. Леля была слишком хороша для этой гнусной желтой газетенки. Антон прочитал подпись под снимком и обомлел.

«Звезды в неожиданном ракурсе. Известная молодая пианистка Ольга Рябинина». Ни фига себе цинизм! Эти желтые газетенки уже и за классических музыкантов взялись. Ну да, остренького захотелось, на контрасте, так сказать, поработать. Мол, небожительницам тоже не чужды земные радости. И тут его взгляд упал на подпись под снимком: «Фото Антона Смирнова».

— Это не я, — прошептал Антон, и на шее у него вздулась синяя жилка, а на щеках заиграли желваки.

— Ты опять за старое? — удивилась Ленка. — Ну ладно, Тош, игра затянулась, как диета Аллы Матвеевны, мне уже не смешно.

— Слушай меня внимательно. — Лицо Антона вдруг сделалось чрезвычайно серьезным, а насупленные брови сдвинулись к носу… Смирнов надел очки и в упор посмотрел на Ленку. — Я никогда, слышишь, никогда в жизни не напечатал бы ничего подобного без Лелиного разрешения. Эта девушка слишком дорога мне. Понимаешь, Кузнечик, меня кто-то подставил. Самое страшное, что Леля, скорее всего, поверит в то, что это моих рук дело. И никогда не простит. Уж я-то ее знаю.

— Да ладно, простит, не парься. Что с вас, кобелей, взять, — комично копируя продавщиц на рынке, затараторила Ленка и внезапно осеклась… — Я бы, Тош, наверное, тоже не простила. Разве можно простить предательство? Особенно когда тебя используют. Впрочем, сейчас речь не обо мне. Кто же этот… — Ленка на глазах подобралась, ее симпатичное личико заострилось, веснушки слились в какие-то тигриные полоски, а желтоватые глаза жестко сузились. В девчонке проснулся врожденный репортерский инстинкт, инстинкт охотницы. А еще — любительницы головоломок, перевертышей и скандальных разоблачений. — Кто же этот гад? Тут одно из двух, Тош. Только ты, ради бога, не лезь в бутылку и не обижайся. Либо твоя небесная королева спит с кем-то кроме тебя и этот «кто-то» не имеет совести, зато имеет доступ к желтой прессе, либо… впрочем, второе «либо» я пока не додумала, — сказала она растерянно.

— Либо ее сфотографировал не любовник, а некто, подловивший ничего не подозревавшую Лелю в номере, например на гастролях, — предположил Антон.

— Что ж, если ты даешь добро, я, пожалуй, этим займусь, — предложила Ленка равнодушным голосом. — Ты же знаешь, журналистское расследование — мой конек.

— Нет, Кузнечик, что-то ты чересчур легка на ногу, — грустно вздохнул Антон и невольно скосил глаза на стройные ножки подруги по цеху, затянутые в узкие джинсы и упакованные в кроссовки. — Для начала я должен сам все выяснить у Лели.

— Эх, Антон, Антон! Так она тебе и скажет правду! Я, например, ни за что не призналась бы в измене, даже если бы меня поджаривали на медленном огне! — выпалила Ленка.

— Погоди, Кузнечик, раскаленные сковородки нас ждут чуть позже — на том свете! Боюсь, в рай журналюг не пускают. Разве что ведущих телеканала «Культура». — Антон попытался улыбнуться, однако улыбка у него вышла какой-то жалкой и неискренней.