– Черт!

Эдриан встревожился. Их двуколка уже повернула к Видеркомбу, небольшой деревне, за которой находился Беллевер, и сейчас была равно удалена от четырех небольших селений. У путников не было шансов отыскать укрытие где-нибудь еще.

– Ничего, придется ехать дальше.

– Ага. – Болт поежился от ветра. – И молиться.

И они молились. Оба. Они знали, какими коварными бывают болота, особенно зимой. Снег покрывал их все более толстым слоем, мела метель, и отыскать дорогу становилось все труднее. Тучи опускались ниже, закрывая свет. Похолодало.

Эдриан сосредоточился на том, чтобы вести вороных прямо. Он старался не терять дороги в этой белой метели, вглядываясь вдаль в поисках каких-либо ориентиров. Холод пробирал до костей. Эдриан даже сквозь теплый плащ чувствовал леденящие касания ветра. Он не носил шапки, и его голова была покрыта снегом, за что Деа был почти благодарен – хоть какая-то защита от мороза.

Они погибнут, если не отыщут убежища, но до Маллард-Коттеджа, расположенного на окраине Видеркомба, было еще более мили. Лошади еле ползли, но, несмотря на огромное желание подгонять их, Эдриан сдерживался – если они собьются с дороги, это будет означать верную смерть. Единственным выходом было продолжать ползти вперед – и молиться.

Когда они наконец разглядели на горизонте крыши Видеркомба-на-Болоте, едва различимые сквозь снегопад, Эдриан не смог сдержать вздох облегчения. Дальше дорога шла под уклон, и он разглядел пару невысоких каменных стен, отмечающих безопасный путь. Теперь надо было просто ехать – и не сбиться с этого пути.

Было бы куда проще идти пешком, но руки Эдриана, даже несмотря на кожаные перчатки, буквально примерзли к вожжам, ставшим тяжелыми от налипшего снега. С каждой минутой лошади слабели. И Болт уже давно перестал разговаривать. Переведя дух, Эдриан пустил лошадей под уклон.

Обе лошади были объезженными и опытными, да и подковали их совсем недавно. Чуть придерживая их, Эдриан позволил животным самим выбирать путь вниз. Каждый фут казался милей, каждый ярд – вечностью, но все же они медленно двигались под уклон.

Внизу дорогу пересекал мелкий ручей, который нужно было переходить вброд. Едва лошади вышли на ровную поверхность, как Эдриан повел их туда, где, насколько он помнил, находился этот брод.

Лишь в последнее мгновение, вглядываясь вперед сквозь кружащий снег, он понял, что ошибся.

Экипаж накренился, его колеса заскользили по обледенелым камням. Тишину разорвал громкий треск. Лошади заржали и дернулись вперед, поворачивая двуколку боком.

– Болт! Прыгай! – Эдриан держал поводья до последнего момента, а затем и сам спрыгнул с переворачивающегося экипажа.

Он приземлился в сугроб.

Судорожно дыша, Эдриан стал выбираться, отплевываясь от снега, но тут услышал грохот – двуколка упала на каменистое дно ручья, и одно ее колесо вращалось в воздухе.

Лошади все еще тянули экипаж, запутавшись в упряжи. Нашептывая им ласковые слова, Эдриан, поднявшись на ноги, выбрался из снега. Земля обледенела – было настоящим чудом, что им удалось проехать так далеко.

– Болт?

Ответа не последовало. Эдриан вслушивался, но, кроме завываний ветра, не смог уловить ни звука. Он вглядывался в снежную метель, но ничего не видел. И он начал искать.

Эдриан нашел своего верного кучера на другой стороне брода – тот лежал в снегу лицом вниз. Так же, как и его хозяин, Болт прыгнул в ближайший сугроб. К сожалению, под сугробом скрывался огромный камень. Дрожащими замерзшими руками Эдриан проверил, жив ли его слуга, – и облегченно вздохнул, когда понял, что Болт дышит. Благодаря холоду кровотечение из раны на голове почти прекратилось.

Однако Болт был без сознания.

Эдриан видел отсюда дома Видеркомба – до них было еще полмили. Он смог разглядеть Маллард-Коттедж. Старая мисс Трив приютила бы его и Болта. Все, что им оставалось делать, – это попытаться добраться туда.

Им с Болтом (и лошадьми, ведь Эдриан не собирался оставлять их умирать) нужно было подняться вверх по обледенелому склону. К счастью, глубокий снег облегчал эту задачу.

У Эдриана не было времени на раздумья – чем дольше они оставались среди снежной бури, тем больше шансов у них было стать ее жертвами. Если он потеряет сознание в футе от двери коттеджа, все будет напрасно – это столь же верная смерть, как если бы они остались здесь. Фут или миля, буре все равно.

Взвалив на себя тело Болта, Эдриан перенес его через брод и положил на сугроб. Затем распряг лошадей, непрерывно бранясь, – обледенелая упряжь и собственные замерзшие пальцы сделали эту задачу невероятно сложной. Но наконец ему это удалось. Эдриан привязал поводья к руке и снова поднял Болта.

И пошел вперед.

Эдриан не мог сказать, сколько времени он преодолевал последнюю полумилю. Лед, скрывавшийся под снегом, делал путь чрезвычайно опасным, и даже лошадям приходилось трудно.

Но он не сдавался – остановиться означало умереть, даже если это будет совсем небольшая передышка. Удерживая Болта замерзшей рукой, Эдриан продолжал тащить его за собой. Болт был гораздо ниже ростом, чем его хозяин, но более коренастый, и весили они почти одинаково, поэтому нести его было настоящим испытанием.

Шаг за шагом… Эдриан перестал задумываться о том, сколько он уже прошел, ведь у него была одна цель – добраться до места… Выжить.

Он так сильно замерз, что чувствовал боль во всем теле.

Когда у Эдриана уже не осталось сил на то, чтобы поднимать ноги, он стал волочить их по земле.

Он отказывался думать о смерти.

Он думал о матери, об отце…

Пошатнувшись, Эдриан налетел на указатель. Снег, покрывавший его, осы́пался, и стала видна сделанная зеленой краской надпись. Тяжело дыша, Эдриан с трудом поднял голову, отчего ледяная корка на затылке хрустнула.

Сквозь метель виднелся теплый свет в окнах. Они добрались до Маллард-Коттеджа.

Но все еще не дошли до двери.

Ворота были закрыты, у входа лежали сугробы. Эдриану пришлось положить Болта на землю и отвязать поводья от руки. Деа обмотал их вокруг столбика ворот. Он по-прежнему был сосредоточен.

Ему пришлось собрать остатки сил, чтобы открыть ворота, – навалившись на них всем весом, Деа упал на колени, успев подставить руки. Сквозь перчатки Эдриан почувствовал ведущую к двери дорожку. Остатки сил ушли на то, чтобы заставить себя подняться, взвалить на спину Болта и, едва волоча ноги, потащиться к двери.

Эдриан споткнулся о ступеньку крыльца, скрытую под снегом, и упал. Со всех сторон подступала тьма, которую он мысленно отгонял прочь. Бранясь про себя – что угодно, лишь бы не потерять сознание, – он потянулся вверх, касаясь дерева пальцами, которые уже ничего не чувствовали. Опираясь на стену, Эдриан поднялся на ноги и дернул шнурок дверного звонка.