грязными коврами. Ковры, вдобавок ко всему, зацвели от дождей, чьи капли залетали в дыру дымоволока. В другом конце комнаты располагались длинный стол на козлах, за которым могло поместиться десять человек, и дверь, ведшая в кухню. Стены были завешаны заплесневелыми гобеленами, выцветшими и закопченными почти до черноты, а на полу лежали толстые ковры и шкуры. У огня грелась пара больших, похожих на волков псов.

– Мне говорили, что по Толсбургским Маркам путешествует Правосудие, – сказал сэр Отмар, хлопоча. Будучи толским рыцарем и лордом, он был возведен в ранг имперской аристократии – как говорили, «принял Высшую Марку», то есть получил титул и земли за то, что сдался на милость Легионов. Однако хозяин Рилла был совсем не похож на напудренных и избалованных лордов Совы. Пожилой сэр Отмар был одет в неопрятную тунику с гербом и домотканые штаны. Его измученное лицо, обрамленное белыми волосами и белой бородой, покрывала сажа. Его лоб рассекал большой вмятый рубленый шрам, вероятно полученный двадцать пять лет назад, в молодости, когда Рейхскриг пронесся по этим землям и сованские армии покорили Толсбург. У Вонвальта и Брессинджера тоже имелись шрамы, оставленные имперской экспансией.

– В последний раз вас навещала Правосудие Августа? – спросил Вонвальт.

Сэр Отмар кивнул.

– Верно. Довольно давно. Было время, Правосудия заезжали к нам по нескольку раз в год. Пожалуйста, присаживайтесь все. Не желаете еды, эля? Вина? Я как раз собирался ужинать.

– Да, благодарю, – сказал Вонвальт, садясь за стол. Мы последовали его примеру.

– Моя предшественница оставила журнал с записями? – спросил Вонвальт.

– Да, да, – ответил сэр Отмар и снова отправил служанку восвояси. Я услышала какие-то звуки – судя по всему, она полезла в сейф.

– С севера вас не тревожат?

Сэр Отмар помотал головой.

– Нет. Между нами и морем проходит узкая полоска Восточной Марки Хаунерсхайма. Десять или двадцать миль – достаточно, чтобы перехватить налетчиков. Впрочем, осмелюсь заметить, в это время года море сильно бушует, и вряд ли кто-то из северян осмелится его пересечь.

– Пожалуй, вы правы, – сказал Вонвальт. Я заметила, что он разозлился на себя за то, что запутался в здешней географии. И все же ему можно было простить эту оплошность. Империя, существовавшая уже более пятидесяти лет, вобрала в себя столько народов и столь быстро, что картографам приходилось ежегодно перерисовывать карты. – Полагаю, Моргард их тоже сдерживает, теперь, когда крепость восстановили, – прибавил он.

– Верно, уж тут Аутун постарался. Обнес крепость новой стеной, разместил новый гарнизон и шлет им столько денег и провизии, что в теплое время, когда начинаются набеги, они могут ежедневно ходить в дозор. А зимой – еженедельно, по приказу маркграфа.

Аутун. Двуглавый Волк. Было неясно, считал ли сэр Отмар это слово уничижительным или нет. Покоренные народы придумывали Сованской империи множество подобных странных прозвищ, как почтительных, так и оскорбительных. Как бы там ни было, Вонвальт пропустил это мимо ушей.

– Я о нем наслышан, – заметил Вонвальт.

– О маркграфе Вестенхольце? – встрял в разговор священник Клавер. – Он хороший человек. Благочестивый. Северяне – безбожники, цепляющиеся за старый драэдический образ жизни. – Он пожал плечами. – Вам не стоит скорбеть по ним, Правосудие.

Вонвальт сдержанно улыбнулся.

– Я не скорблю по мертвым налетчикам с севера, патре, – сказал он с большей сдержанностью, чем заслуживал священник. Клавер был молод, слишком молод, чтобы обладать властью, которая давалась священнослужителям. На протяжении нашего короткого совместного путешествия мы все сильно его невзлюбили. Он был фанатичен, зануден, вспыльчив и скор на осуждение. Он много говорил о своей миссии – о вербовке храмовников для южного Пограничья – и о своих влиятельных знакомых среди лордов. Брессинджер обычно отказывался с ним говорить, но Вонвальт из профессиональной учтивости несколько недель терпеливо беседовал со священником.

Сэр Отмар откашлялся. Он как раз собирался совершить ошибку и вступить в разговор с Клавером, когда на стол подали еду, и вместо этого сэр Отмар принялся за нее. Ужин был простым и сытным – тушеное мясо с жирной подливой и хлеб. Впрочем, тогда мы редко оставались голодными. Власть и полномочия, которыми обладал Вонвальт, обычно вызывали в принимавших его хозяевах желание расщедриться.

– Вы сказали, что в последний раз Правосудие проезжала здесь довольно давно? – спросил Вонвальт.

– Так и есть, – ответил сэр Отмар.

– И в это время вы прилежно исполняли постановления Империи?

Сэр Отмар энергично закивал головой, но он почти наверняка лгал. Столь далекие деревни и города, находившиеся в лучшем случае в нескольких месяцах пути от Совы, редко соблюдали имперские законы. А жаль. Рейхскриг принес гибель и горе тысячам людей, но система общего права была одним из редких алмазов, которые нашлись в той огромной куче дерьма.

– Хорошо. В таком случае, полагаю, нам здесь делать почти нечего. Разве что прочесать леса, – сказал Вонвальт. Сэр Отмар, казалось, был озадачен его последними словами. Вонвальт допил остатки своего эля. – По пути сюда, – пояснил он, – нам неоднократно говорили о ведьме, что живет в лесах к северу от Рилла. Полагаю, вы ничего об этом не знаете?

Сэр Отмар потянул время, сначала сделав большой глоток вина, а затем якобы выковыряв что-то из зубов.

– Кажется, я ничего подобного не слышал, сир. Нет.

Вонвальт задумчиво кивнул.

– Кто она?

Брессинджер выругался на грозодском языке. Сэр Отмар и я подпрыгнули на месте от испуга. Стол, тарелки и все приборы на нем подскочили, когда о него ударились три пары коленей. Содержимое кубков и высоких кружек пролилось на столешницу. Сэр Отмар схватился за сердце, выпучил глаза и задвигал губами, готовясь выдать то, что ему приказал Вонвальт.

Голос Императора – магическая способность Правосудий, позволявшая им заставлять других говорить правду. Ее возможности были ограничены: например, она не работала на других Правосудиях и волевой, бдительный человек мог ей сопротивляться. Однако сэр Отмар был стар, кроток и малознаком с методами Ордена. Голос потряс старика, как раскат грома, и вывернул его разум наизнанку.

– Она жрица… драэдистка, – выдохнул сэр Отмар. На лице лорда отразился ужас, когда его губы заговорили против воли хозяина.

– Она из Рилла? – с напором спросил Вонвальт.

– Да!

– Есть ли здесь иные, кто практикует драэдизм?

Сэр Отмар скорчился на стуле и ухватился руками за столешницу, чтобы найти опору.

– Многие… жители деревни!

– Сэр Конрад, – пробормотал Брессинджер. Он, чуть хмурясь, смотрел на сэра Отмара. Я заметила, что Клавер тем временем наслаждается мучениями лорда.

– Хорошо, сэр Отмар, – сказал Вонвальт. – Хорошо. Успокойтесь. Вот, выпейте эля. Я не стану больше вас допрашивать.

Мы сидели молча, пока сэр Отмар, подозвав трясущейся рукой перепуганную служанку, хрипло просил у