Следующая волна, еще безжалостнее предыдущей, окатила меня с головы до ног. Зря я в панике попыталась именно в этот миг поймать воздух ртом, я поймала только воду в огромном количестве. Хрипя и кашляя, я пыталась избавиться от целого моря в легких, а Алекса стучала мне по спине. Сумка ее тем временем все-таки пошла ко дну. Проклятие! Но Алекса, кажется, потеряла надежду доставить наши вещи целыми на берег и даже не взглянула вслед тонущему добру.

– Еще чуть-чуть, Эми! Совсем чуть-чуть! – кричала она, но ветер уносил прочь ее слова, едва они срывались с губ. – Вспомни, мы ведь сами этого хотели! Мы здорово проведем каникулы на Штормсее.

Вроде бы должно звучать радостно, но голос Алексы сел – она была в панике.

– Мы здесь, потому что сбежали, – ответила я тихо, чтобы Алекса не услышала.

Не хотелось ни себе, ни ей напоминать про подлинную причину нашего отъезда. Мы сбежали из дому, чтобы забыть! Забыть, что Доминик ушел от Алексы и вернулся к жене и детям. Просто так взял да и ушел. И чтобы забыть, как эти полоумные идиоты из моей параллели… Нет, я же решила вообще не думать об этом.

Подвесной мотор ревел наперегонки с бурей, дождь все усиливался, барабанил по голове и плечам, хлестал по лицу. Я промокла насквозь – мокрее не бывает. И все-таки я обрадовалась, когда остров и в самом деле приблизился. Штормсей – родина моих предков. Сквозь завесу мокрых, слипшихся волос я разглядывала спасительный берег, уповая на то, что лодочник знает свое дело и мы не разобьемся об утесы.

Массивная скальная гряда с острыми зубцами казалась смертельно опасной. Она вздымалась на двадцать – тридцать метров над свинцовыми волнами, а наверху, на самом краешке, где гуляет порывистый ветер, там…

… кто-то стоял.

Сперва мне показалось, это дерево. Но вскоре я поняла, что наверху, сгибаясь под порывами ветра, стоит человек и смотрит на море. Кто-то – можно было различить короткие волосы и развевающийся плащ – наблюдал за нами сверху. Одну руку человек приложил козырьком к глазам, другую держал на голове огромной черной собаки.

Дрожа, я все оглядывалась на скалу, а лодка тем временем разворачивалась против ветра. Мы миновали прибрежные утесы и, описав дугу, пробились к восточному берегу острова. Человек, стоящий на скале, становится все меньше и постепенно пропал из виду.

Зато мы причалили к мосткам. Они наполовину погрузились в воду и подозрительно качались, но наш «капитан» в несколько приемов сумел привязать к ним лодку. Нетвердо держась на ногах, мы ступили на землю. Наконец-то!

Береговой склон скользкий, дождь продолжает лить с неослабевающей силой, но мы достигли цели! Штормсей. Само это слово несет налет некоей тайны, звучит многообещающе и чуть жутковато. Я никогда здесь не была. Алекса ни словом не упоминала об этом острове, пока в начальной школе я вдруг не обратила внимание на то, что совсем не всех детей родители обучили и немецкому, и английскому, да и мое имя как-то отличается от имен других ребятишек. Эми Леннокс. Только тогда Алекса, запинаясь, призналась в том, что мы родом из Шотландии. Вообще-то семнадцать лет назад она поклялась сюда не возвращаться. А теперь…

Мы с трудом топали по улице, колеса чемоданов увязали в грязи. Слева и справа виднелись редкие постройки – несколько глинобитных хижин с покосившимися крышами и выпуклыми стеклами окон, за ними кое-где мерцал желтый свет. Я гадала, в которой из них живет моя бабушка, и надеялась, что ветер не гуляет хотя бы внутри этих убогих домишек, пусть по их виду этого и не скажешь.

Наш проводник, буркнув что-то про паб и пиво, скрылся за какой-то дверью. Алекса же уверенно миновала последний домишко. Казалось, она в сердцах решила повернуться спиной и к этому жалкому остатку цивилизации. Я едва за ней поспевала. Мой чемодан снова увяз в грязной луже, я изо всех сил схватилась за ручку, пытаясь его вытащить.

– Но твоя-то мама же живет в чем-то вроде… ну, такого дома? – пробормотала я, сама удивившись, отчего раньше не расспросила, что такого сумасшедшего было в моей бабушке.

«Чокнутая» может означать что угодно. Например, она ест кору деревьев, носит одежду из шишек и живет вместе с лесными зверями под открытым небом…

Вместо ответа Алекса замахала руками, указывая куда-то в темноту и подавая мне знак следовать за ней. Тут вдруг мой чемодан высвободился, поддавшись рывку, и меня обдало грязью с ног до головы. Ну, класс!

Алекса даже с мокрыми волосами выглядит сногсшибательно, как будто она шампунь рекламирует, а я себе все больше казалась похожей на чудом не утонувшую крысу. Мрачно бурча что-то под нос, я, спотыкаясь, брела дальше.

Улица плавно перешла в проселочную дорогу, та оказалась еще грязнее. Огоньки остались позади, деревенька почти скрылась из виду, и только леденящий ветер дул по-прежнему вслед, проникая через мой вымокший шерстяной свитер. Капли дождя били мне в лицо, когда я догнала Алексу, и мы вместе вышли на поле.

– На утесе кто-то стоял. Ты тоже заметила? – прохрипела я. Мне никак не удавалось избавиться от ощущения, будто я вот-вот окоченею.

– На утесе Шекспира? В такую погоду? Вот уж странно, – пробормотала Алекса так тихо, что я едва расслышала. – Давай-ка возьму у тебя чемодан, – предложила она, первая оказавшись на вершине встретившегося по пути холма.

Резким движением передав ей наверх поклажу, я влезла следом и увидела, что перед нами раскинулось какое-то плато. Вдалеке опять замерцали огни, на фоне ночного неба вырисовывались башни какого-то замка, справа от нас, совсем близко, в огромном господском доме ярко светились несколько окон. Здесь дорога раздваивалась. Путь по прямой вел в глубь плато. Однако Алекса уверенно свернула направо и устремилась к кованым железным воротам, за которыми я ожидала увидеть какой-нибудь парк или усыпанный галькой подъезд к дому, может, и с фонтаном в центре. В кино в таких усадьбах всегда бывают дорожки из гравия, подстриженные кусты геометрических форм, статуи, розы, а еще старинные кабриолеты. Ведь вздыхающей любовной парочке или отважному герою, гоняющемуся за убийцей, нужны эффектные декорации… Дом за воротами даже издали выглядел роскошным. Не сосчитать, сколько эркеров украшали старинные фасады, а к небу устремлялись маленькие башенки и всевозможные дымоходы, так и цепляя грозовые облака. За окнами угадывались тяжелые шторы, сквозь них пробивались трепещущие огни свечей.

Ливень стал еще сильнее, дождевые капли слились в сплошную пелену, словно в последний миг решили спрятать от нас поместье. Но поздно! Мы ведь уже на острове, и пути назад нет.

Взявшись за фигурную ручку ворот, Алекса глубоко вздохнула.

– Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему, – наконец прошептала она и толчком открыла ворота.

– Что? – переспросила я.

– А это начало одного романа, который я здесь часто… читала, – снова вздохнула Алекса.

– Понятно, – ответила я, хотя ничего не поняла.