— Малиновому варенью, — качает головой бабушка, — место на столе, а не на стенке, если хочешь знать!

Фридер кивает и роняет в воду несколько слезинок.

— Что же нам теперь делать? — всхлипывает он и цепляется за бабушку.

— Я посмотрю, что ты там натворил, а ты пока посиди в ванне! — отвечает она и уходит. Из кухни тотчас доносится её крик:

— Ха! И тут тоже свинарник! Кот из дома — мыши в пляс!

— Бабушка, мне так стыдно… — шепчет Фридер.

Бабушка возвращается, вынимает внука из ванны, растирает полотенцем, приговаривая: «Ну, что случилось, то случилось… Чего уж там…», и несёт в детскую. Фридер сразу замечает: там лежат бумажные рулоны. Много — пять, а может, двадцать. Бумажные рулоны с красными цветочками!

— Вот, это обои! — говорит бабушка и подмигивает внуку. — Мы их наклеим на всё это безобразие. Я давно уже собиралась заново оклеить твою комнату. И красные цветочки такие милые! С этими словами она чмокает Фридера в щёку. — Эх ты, горе моё малиновое!

Фридер смущенно улыбается. А потом немножко краснеет и делается, как малиновое варенье. Или как красные цветочки на обоях.

А потом бабушка и Фридер оклеивали обоями детскую: все стены, сверху донизу, до самого вечера. А потом в ванную пришлось идти бабушке. Потому что она была вся в клею. Сверху донизу.

— Бабушка! — кричит Фридер и дёргает её за юбку. — Бабушка, давай уедем! В пустыню, прямо сейчас!

— Да отстань от меня ради бога, шпингалет, — сердится бабушка. Она складывает в корзинку всё, что нужно для пикника в саду. — Ещё чего — в пустыню! Там слишком жарко, это вредно. А вот в саду хорошо!

И с этими словами она накрывает корзинку платком и тщательно подтыкает его края.

— В пустыне ещё лучше, — бурчит Фридер. — Мы никогда никуда не ездим, совсем никогда. И сад этот — дурацкий.

Но бурчит он совсем тихо, так, чтобы бабушка не слышала. Она ведь очень любит сад.

— Для чего ж идти далёко? Глянь, всё доброе вблизи[1], — декламирует бабушка, поднимает корзинку, берёт Фридера за руку, и они отправляются в путь.

Фридер хныкает и часто вздыхает — почти всю дорогу.

В саду бабушка сразу принимается копать и сажать, поливать и рыхлить. И пыхтит при этом. Комочки земли прилипли к её рукам и даже к носу. А Фридер сидит в песочнице и вяло лепит куличики. Один, второй, третий. А потом ему это надоедает. Куличики — чушь, это для младенцев.

В пустыне сейчас было бы гораздо лучше, там ведь так интересно! В пустыне есть только песок, и его много, гораздо больше, чем в песочнице. И ещё есть верблюды. Их называют кораблями пустыни, потому что они, когда идут, раскачиваются, как корабли в море. Так Фридеру рассказывала бабушка.

А в саду одни воробьи. Они не раскачиваются, а только громко чирикают на яблоне, будто спорят друг с другом. Но в пустыне тоже есть деревья. Они называются пальмы и похожи на огромный ананас. Огромный, как дом.

А воды вообще нет или только совсем немножко, и нужно долго идти, пока не найдёшь хотя бы один глоток. Наверное, это хорошо, что сначала нужно помучиться от жажды. Это интересно! И ещё в пустыне жарко. Всегда.

Здесь в саду тоже жарко, но это не пустыня. Куда ни глянь — никаких верблюдов, и пальм-ананасов тоже нет. Дождевой воды в бочке вполне достаточно, а песка в песочнице — совсем чуть-чуть. Фридер тяжело вздыхает. Вот бы оказаться сейчас в пустыне, как по волшебству! Но бабушка не хочет, ей больше нравится копаться в саду. Фридер вздыхает ещё раз.

И тут ему приходит в голову идея.

Он сам сделает себе пустыню, это же легко! Нужно только взять песок из песочницы и разбросать его по грядкам, да пошире, погуще!

Фридер немедленно принимается за дело: зачерпывает песок формочками и бросает его на грядку с салатом. Два кочана салата скоро покрываются песком. Но формочки такие маленькие! Целая вечность пройдёт, пока песочница опустеет. Надо кидать руками, так получится гораздо быстрее. Фридер энергично принимается за дело — песок разлетается во все стороны. Как песчаная буря, летит он и засыпает салаг. Отлично! Фридер увлечён своей пустыней, даже глаза прищурил, чтобы песок в них не попал.

И вдруг самая большая порция песка падает… прямо на бабушку!

— Ха! — вскрикивает она. — Ты что ж это, озорник, бросаешься песком в свою бабушку! С ума сошёл, что ли?!

Фридер широко раскрывает глаза и не может удержаться от смеха. Бабушка вся обсыпана песком, волосы у неё совсем жёлтые.

— Какая муха тебя укусила!? — сердится бабушка и отряхивается. — Зачем ты повыкидывал из нашей замечательной песочницы весь песок? И всё на мои грядки! Просто глазам своим не верю!

— Верь, бабушка! — говорит Фридер. — У нас тут будет пустыня, настоящая жёлтая пустыня!

Но он уже и сам видит, что это некрасиво — песок на салате!

— А вот у меня сейчас терпение иссякнет, как вода в пустыне, и я тебя отшлёпаю как следует, пескометатель несчастный! — грозит бабушка. — Ну-ка вылезай, надо засыпать песок обратно.

Фридер кивает, шмыгает носом и вылезает из песочницы. Бабушка и Фридер возятся в грядках, пока в песочнице не собирается четыре кучки песка — маленькие, как холмики над кротовой норой.

— Боже мой, — огорчается бабушка, — ничего не получается!

Фридер снова шмыгает носом и кивает. Песочница выглядит такой пустой…

— Бабушка! — плачущим голосом говорит он. — Что же нам теперь делать?

— Давай чего-нибудь попьём! — предлагает бабушка, вытирая лоб. — Мне ужасно хочется пить.

Она берёт Фридера за руку и идёт с ним в дальний угол сада. Там на земле лежит скатерть, большая и жёлтая — такая же жёлтая, как песок в пустыне. А на середине скатерти стоит ананас, он почти как пальма. Фридер изумлён. Всё как в настоящей пустыне!

— Ну, пошли, пустынный житель, — торопит бабушка, — а то я сейчас просто умру от жажды!

Она громко стонет, и Фридер тоже, и так со стонами бабушка с внуком идут прямо по скатерти — гуда, где их ждут ананас и корзинка для пикника. В ней лимонад, и бананы, и булочки с сыром. Всё жёлтое. И ещё кусочек шоколада, только он коричневого цвета.

— В пустыне ничего такого нет, если хочешь знать! — говорит бабушка и откусывает кусочек булочки. — Здесь в саду гораздо лучше. И здоровее к тому же!

Фридер кивает и хитро смотрит на бабушку:

— Да, бабушка, но если б у нас был ещё верблюд… тогда было бы совсем здорово. Пожалуйста, милая бабушка!