По возвращении в Берлин Лени раздобыла номер телефона Фанка, позвонила ему и предложила встретиться. В кондитерской, где состоялось «свидание», говорила в основном Лени, Фанк же просто слушал. Он только спросил, чем она зарабатывает на жизнь. Лени рассказала. Она осталась недовольна встречей: Фанк не сказал ничего определенного. Однако это лишь удвоило ее пыл: она решила немедленно сделать операцию на колене. Ее не остановил даже вердикт доктора: «Придется как минимум десять недель провести в гипсе. И все равно гарантировать благоприятный исход не могу».

На четвертый день ее пребывания в берлинской больнице, когда она еще толком не оправилась после операции, Лени сообщили, что к ней пришел гость. Каково же было ее удивление (никто ведь не знал, что она здесь) и восторг, когда в дверях она увидела Фанка.

– Я вам кое-что принес, – смущаясь проговорил он. И с этими словами положил ей на кровать толстый пакет. Раскрыв его, Лени обнаружила, что это сценарий. На титульном листе значилось: «Священная гора. Написано для танцовщицы Лени Рифеншталь». Оптимист Фанк не побоялся назвать девушку, которой предстояло пролежать десять недель с гипсом на ноге, «танцовщицей».

В больнице она провела в итоге три месяца. И пока лежала, закованная в гипс, гадала, будет сгибаться колено или нет. Фанк, абсолютно уверенный в благополучном исходе, приходил к ней каждый день и проговаривал сцены из будущего фильма.

Отто Фройцхайм, официальный жених Лени, присылал в больницу охапки цветов, но до Лени дошел слух о том, что у него якобы случился роман, и она без малейшего сожаления дала ему отставку: эта помолвка уже давно ее тяготила.

Когда гипс наконец сняли, счастью Лени не было предела: колено сгибалось. Она вскоре возобновила занятия танцами. К тому же до начала съемок «Священной горы» ей нужно было научиться ходить на лыжах, хотя Фанк пригласил ее сниматься все-таки как танцовщицу.

Как всегда целеустремленная, Рифеншталь отправилась в Доломитовые Альпы, где Луис Тренкер и кинооператор Фанка Ханс Шнеебергер взялись обучить ее лыжному спорту. Но на одном из занятий лыжа Лени застряла в снегу, и девушка кубарем скатилась с горы, сломав при этом лодыжку. Как сообщить об этом Фанку, никто из троицы не знал…

Когда он увидел их на перроне, то, помимо бессильной ярости, ощутил острое желание подыскать замену этой девушке, от которой, как он предчувствовал, следовало ждать одних неприятностей. Но все же было в ней что-то такое, что не дало Фанку срочно начать поиски другой исполнительницы.

Возможно, Фанк был влюблен в Лени. Их воспоминания об этом разнятся. Лени упоминает, что любовный треугольник, возникший между ней, Фанком и Тренкером, едва не закончился дракой между кавалерами и прыжком самой Лени из окна. Фанк более сдержан: «После того как мы отобедали у меня дома, я отправился в библиотеку, чтобы взять нужную мне книгу. Возвращаюсь – и что же? Вижу Лени в углу моей красной барочной софы, а перед нею на коленях – Луис Тренкер. Акт первый, подумал я и благоразумно ретировался».

Когда Рифеншталь во второй раз избавилась от гипса, съемки возобновились. Впервые увидев процесс производства фильма, Лени была потрясена: «Я открыла для себя новый мир, новые возможности, которые теперь постигаю. Я хочу понять об этом все».

Неприятности продолжали преследовать «Священную гору». Один за другим актеры и операторы получали травмы. Съемочная площадка превратилась в лазарет во главе с отчаявшимся Фанком. Съемки длились весь 1925 год, и в течение этого года Лени неплохо освоила съемочный процесс. Фанк и другие члены группы с удовольствием делились своими знаниями. И вскоре у нее появилась возможность эти знания применить. Фанка срочно вызвали в Берлин, где сообщили, что затраты на фильм значительно выше, чем планировалось изначально. Однако оставшаяся в горах Лени взяла дело в свои руки и на имеющуюся пленку досняла недостающие сцены. Это был первый случай, когда она выступила в роли режиссера.

С волнением послала команда бобины с пленкой в Берлин и вскоре получила телеграмму от Фанка, где сообщалось, что кинокомпания, выделившая деньги на фильм, одобряет проделанную работу: «Поздравляю! УФА без ума от материала. Деньги будут!»

После премьеры газеты в один голос называли «Священную гору» одним из самых прекрасных фильмов, когда-либо выходивших на экран.

Помимо знаний о кинопроизводстве и актерского опыта Лени обрела еще и… Ханса Шнеебергера, кинооператора и самого опытного лыжника в команде Фанка. Ни Тренкер, ни Фанк, изначально претендовавшие на сердце девушки, этой чести не удостоились. На несколько лет Шнеебергер стал спутником жизни Рифеншталь, хотя свои отношения они не оформляли.

Пара работала вместе и в следующем фильме Фанка – «Большой прыжок». Для Лени эта картина стала завершением ее танцевальной карьеры. Она чувствовала, что не способна танцевать так же хорошо и тем более лучше, чем прежде, сознавала, что в свои двадцать четыре уже не нагонит упущенного времени, которое ушло на лечение после травмы и на съемки. С этого момента она перестала считать себя танцовщицей и окончательно превратилась в актрису.

Она даже пробовалась на роль в знаменитом фильме «Голубой ангел», однако режиссер Йозеф фон Штернберг предпочел снимать Марлен Дитрих. Ничуть не огорченная отказом, Лени вернулась к Фанку и снялась в самом известном его фильме «Белый ад Пиц-Палю».

После этого все в жизни Лени постепенно пошло на спад: вместе с Фанком они создали еще два довольно посредственных фильма, а со Шнеебергером Рифеншталь рассталась. Первое время ей было тяжело сталкиваться с ним на съемочной площадке, но постепенно горечь ушла, и они сумели остаться добрыми друзьями.

Лени, увлекающаяся натура, не могла долго оставаться в бездействии. Теперь ее в высшей степени интересовала кинокамера и искусство владения ею. Она изучала объективы, фильтры и больше всего – возможности монтажа. Стоит отметить, что впоследствии все свои фильмы Лени Рифеншталь сутки напролет монтировала сама, развесив повсюду десятки метров пленки, наглухо закрыв дверь и не пуская к себе никого.

Также она стала практиковаться в написании сценариев. Сейчас сказали бы, что она осваивала полный цикл кинопроизводства. Но таков уж был у нее характер: когда она приступала к чему-то, то вникала во все мелочи, полагая, что должна отвечать за процесс «от и до».

Первый сценарий, который она написала, назывался «Голубой свет». Смущенно Лени показывала наброски друзьям, и тем вроде бы нравилось, но вот кинокомпании не заинтересовались ее произведением, считая, что снять такой сюжет на черно-белой пленке невозможно. Но Лени-то уже видела готовый фильм в своем воображении! И решила, что снимет его сама.

Почему же кинокомпании считали, что сюжет не подходит для черно-белого кино? Да потому что цвет был одним из основных персонажей фильма. По сюжету главная героиня, странная девушка Джунта (так произносила ее имя сама Рифеншталь, хотя нередко встречается другой вариант – Юнта), часто поднимается на вершину горы, где сияет голубой свет. Этот свет излучают кристаллы горного хрусталя в потаенном гроте. Но сияние видно только в полнолуние, когда лучи ночного светила озаряют стены пещеры. Таинственное сияние – символ идеала, к которому стремятся юные души. Джунта – единственная, кто знает дорогу к голубому свету, потому что она чиста сердцем. Загадка горной вершины словно магнитом притягивает деревенских парней, они пытаются добраться до нее, но падают с отвесной стены и разбиваются. Жители пытаются уберечь своих детей от магии голубого света и обвиняют Джунту в том, что она ведьма, заворожившая их сыновей. Однажды приезжает художник из Вены, он влюбляется в Джунту и хочет доказать деревенским жителям, что им не за что ненавидеть его возлюбленную. Проследив за Джунтой, он узнает дорогу в пещеру и рассказывает о ней крестьянам. Те завладевают сокровищем, а бедная Джунта, обнаружив, что ее волшебная пещера разорена, блуждает в горах и погибает, сорвавшись со скалы…