Мальчик согласно кивал, краем глаза наблюдая за рыбацкими лодками, распустившими паруса на большой воде Океана.

Сэн проследил направление взгляда Такэно и тоже посмотрел на паруса.

– Сегодня рыба лучше ловится в Океане, – пробормотал старик. – Лодки вышли из бухты.

– Течение переменилось, – пояснил мальчик и вновь спохватился, что нарушил правила вежливости, ибо подобное высказывание предполагало неосведомленность собеседника и возвеличивание собственного ума. Даже среди равных это было неучтиво, а уж тем более не допускалось в разговоре со старшими.

Но старику понравилась дерзость мальчишки. Сэн хихикнул и дернул Такэно за полу длинной полотняной куртки.

– Тебе не терпится высказать свои мысли, мальчик? Тебе трудно придется с людьми. Гармонию нашего маленького мирка легко разрушить всего одним неосторожным словом. Однако рано или поздно тебе придется сделать выбор: либо подчиниться этому мирку и соблюдать все его законы, либо восстать против него… Ты испугался, Такэно? Для того чтобы перелезть через стену нужна, оказывается, храбрость, а?

– Да, уважаемый дедушка Сэн, – низко поклонился мальчик старику, подумав, что в деревне, видимо, не зря относятся к Сэну с подозрением.

– Течение переменилось, – повторил старик, и лицо его стало очень серьезным. – А мне всю ночь не спалось, и сейчас мучает беспокойство. Ты не замечаешь ничего необычного, Такэно?

Мальчик внимательно оглядел залив, берег, прислушался к шуму прибоя, подставил щеку ветру и, в заключение, взглянул на небо.

– Нет, дедушка Сэн.

– День сегодня ясный и тихий, ветер совсем легкий, безобидный, на горизонте не видно ни облачка; нигде нет никаких тревожных признаков. Так ты сказал бы, мальчик, если бы не побоялся в третий раз за утро нарушить приличия в беседе, – сказал Сэн. – Ты прав, наши зрение, осязание и слух не дают сегодня повода для тревоги. Однако есть еще внутреннее чувство, а оно острее, чем внешние ощущения. Я говорил об этом нашим рыбакам, когда они на рассвете готовились выйти в море, но надо мною лишь посмеялись. Невзирая на уважение к моим сединам, надо мной часто смеются.

Мальчик смутился и потупился. Старик издал короткий невеселый смешок.

– Знаешь, что мне ответили рыбаки? «Уважаемый Сэн, мы благодарны вам за предупреждение», – и продолжали собирать свои снасти. А когда я уходил, я слышал, как один из рыбаков процедил: «Просветленный Сэн». Тут все они захохотали: да, на Будду я не похож.

– Извините, дедушка Сэн, но что вы чувствуете, чего надо опасаться? – почтительно спросил одолеваемый любопытством мальчик.

– Если бы я действительно был просветленным, я бы ответил тебе, чего надо опасаться. Но в том-то и беда, что я ощущаю опасность, но не знаю, откуда она грозит. Может быть, это просто стариковская мнительность. Может быть… Но рыба ушла с мелководья на глубину, и крабы исчезли неизвестно куда; я не видел, чтобы рыбаки вытаскивали крабов сегодня.

– Что же нам делать, дедушка Сэн?

– Ждать. Когда мы ничего не можем сделать, нам остается только ждать. Садись рядом со мной, мальчик. Лучшие достоинства мужчины – это терпение и спокойствие.

* * *

Сидеть на твердой каменистой земле было очень неудобно; к тому же, солнце жгло немилосердно, а тень от широкой соломенной шляпы закрывала только плечи, но не спину и грудь. Куртка Такэно накалилась, и он чувствовал себя так, будто на живот и поясницу ему положили горячие камни.

Во рту пересохло, страшно хотелось пить, но Такэно не догадался взять с собой воду, когда пошел на гору. У Сэна тоже не было воды, однако его, казалось, нисколько не беспокоила жажда, так же как зной: старик неподвижно сидел на солнцепеке и даже не отмахивался от назойливых мух, непонятно откуда взявшихся на горной вершине.

Такэно уже раза три порывался спросить, не пора ли спуститься вниз, но каждый раз подавлял в себе этот порыв, потому что твердо решил дождаться, пока старик сам предложит вернуться в деревню.

День по-прежнему был тих и ясен; ветер – и тот перестал дуть, хотя его дуновение было бы очень кстати в такую жару. Мальчик подумал, что рыбаки были правы, не прислушавшись к предупреждению Сэна: на море был полный штиль, и рыбацкие лодки застыли на неподвижной глади Океана.

Такэно громко вздохнул, пытаясь обратить на себя внимание старика и вызвать его на разговор. Однако Сэн слегка поднял вверх ладонь правой руки, то ли предостерегая мальчика от ненужной болтовни, то ли призывая Такэно подождать еще немного.

Мальчик с тоской подумал о том, как весело начинался сегодняшний день и как уныло продолжился. Снова вздохнув, он пригнулся вперед, уперся руками в колени скрещенных ног, и вскоре задремал…

Его разбудил сильный порыв ветра, едва не сорвавший шляпу с головы Такэно. Мальчик схватился за нее, и напуганный внезапным пробуждением, быстро огляделся: день был все так же ясен, но спокойствие, разлитое прежде в природе, исчезло. За первым порывом ветра налетел второй, потом третий, один сильнее другого; затем ветер подул с нарастающей силой, пока не достиг такой мощи, что Такэно, в страхе, как бы ни улететь с горы, упал навзничь на землю, подсунув шляпу под грудь, а руками уцепившись за камни.

– Дедушка Сэн! Дедушка Сэн! Что это? – в ужасе закричал он.

Старик, тоже распластавшийся на земле, обернулся к нему и тонким старческим голосом прокричал в ответ:

– Держись и смотри!..

Прошло немного времени, и ветер поутих. Такэно поднялся на колени и взглянул на Океан. Былое затишье сменилось бурей: высокие волны вздымались, сталкивались между собой и рассыпались. Лодки рыбаков снесло из открытого моря к входу в бухту; все они спустили паруса и шли под веслами, отчаянно стремясь уйти от урагана.

Вдруг странный шум раздался возле Такэно. Мальчик открыл рот от удивления: чахлый куст на склоне горы сам собой вылезал из земли, разбрасывая камни корнями; ветви и листья куста дрожали мелкой дрожью.

– Дедушка… – хотел сказать Такэно, но тут и гора задрожала, а после плавно качнулась из стороны в сторону.

Мальчик опрокинулся на спину.

– Землетрясение! Землетрясение, дедушка Сэн! – отчаянно завопил он.

– Не бойся, это не здесь, далеко, – сказал старик. – Сюда доходят только его волны. Волны, вызывающие страх… Вот что я чувствовал, вот отчего был испуг на земле и на море.

– А гора не упадет? – перебил его Такэно, совершенно забыв о приличиях и сдержанности.

– Эта гора стоит от начала времен. Она пережила много потрясений, и не разрушилась, – проговорил Сэн со снисходительной улыбкой. – Но если ей все-таки суждено упасть, то, конечно, не тогда, когда на нее взошли старик и мальчик. Не для того простояла