– Как обычно… Еще один поход – и Виссерин падет, Рогонт сдастся. Лига Восьми станет всего лишь дурным воспоминанием. Орсо объявит себя королем Стирии, а мы исчезнем, и нас забудут.

– Мы заслуживаем того, чтобы нас помнили. Могли бы владеть собственным городом. Ты стала бы благородной герцогиней Монцкарро… чего-нибудь…

– А ты – бесстрашным герцогом Бенной? – Она засмеялась. – Осел безмозглый. Ты же без меня и задницу подтереть не можешь. Война – дело достаточно темное, что уж говорить о политике? Орсо будет коронован, и мы уйдем в отставку.

Бенна вздохнул.

– Я думал, мы наемники… Коска таких хозяев, как этот, никогда не держался.

– Я – не Коска. И в любом случае, не больно-то будет умно отказать властителю Талина.

– Ты просто любишь сражаться.

– Нет. Я люблю побеждать. Еще один поход, и мы сможем увидеть мир: побывать в Старой империи, объехать Тысячу островов, посетить Адую и постоять в тени Дома Делателя. Все, о чем мечтали.

Бенна надул губы, как всегда, когда не получал своего. Надул, но «нет» не сказал. Выбор вечно оставался за ней, и порой ее это задевало.

– Слушай, у нас на двоих всего пара яиц. Тебе никогда не хотелось их поносить?

– При тебе они смотрятся лучше. Да и мозги ты все прибрала. Полезней держать их вместе.

– Что ж тебе-то остается?

Бенна ухмыльнулся.

– Обаятельная улыбка.

– Тогда улыбайся. Весь следующий, последний поход.

Соскочив с седла, она оправила пояс с мечом, бросила поводья конюху и зашагала к внутренним воротам. Бенне пришлось догонять ее бегом, поскольку он, слезая с коня, запутался в амуниции. Редкостное неумение обращаться с оружием для человека, зарабатывающего на жизнь войной.

Внутренний двор являл собою ряд террас, выбитых в склоне горы. Он был засажен экзотическими пальмами и охранялся еще усердней, чем наружный. В самом центре его высился древний столп, привезенный, по слухам, из дворца Скарпиуса, и отражение его колыхалось в круглом пруду, где плескались серебряные рыбки. С трех сторон столп окружало, словно исполинская кошка, зажавшая в лапах мышь, нагромождение стекла, бронзы и мрамора – дворец герцога Орсо. С весны здесь успело появиться огромное новое крыло вдоль северной стены, изукрашенное резьбой, но наполовину скрытое еще строительными лесами.

– Все строятся, – сказала она.

– Конечно. Разве принцу Арио хватит десяти комнат под башмаки?

– Да уж, нынче настоящему щеголю без двенадцати никак.

Бенна хмуро глянул на собственные сапоги с золотыми пряжками.

– А у меня всего тридцать пар. Так вот и чувствуешь свое убожество.

– Не ты один, – буркнула она.

Вдоль края крыши тянулась вереница статуй, явно еще не завершенная: герцог Орсо, раздающий милостыню бедным, герцог Орсо, дарующий знания невежественным, герцог Орсо, защищающий от опасности слабых.

– Где же главная – Стирия, вылизывающая ему задницу? – шепнул ей на ухо Бенна.

Она указала на глыбу мрамора, которую только начали обрабатывать.

– Вот.

– Бенна!

Огибая пруд, топча со скрипом свежий гравий и сияя всем своим веснушчатым лицом, к ним спешил с резвостью обрадованного щенка граф Фоскар, младший сын Орсо. Он успел обзавестись хилой бороденкой с тех пор, как Монца видела его в последний раз. Что делу не помогло – песочная эта поросль придавала его лицу еще более мальчишеский вид, чем прежде. Всю семейную честь он, может, и унаследовал, но красота, увы, досталась кому-то другому.

Бенна, улыбаясь, обнял Фоскара за плечи одной рукой и взъерошил ему волосы. Оскорбительный жест со стороны любого другого, но у Бенны это получалось пленительно непринужденно. Умел он делать людей счастливыми, что ей казалось чуть ли не волшебством. Сама она отличалась прямо противоположными талантами.

– Ваш отец здесь? – спросила Монца.

– Да, и брат тоже. Беседуют со своим банкиром.

– В каком он расположении духа?

– Весел, насколько я могу судить, но вы же знаете отца. Впрочем, на вас двоих он никогда не сердится. Вы обычно приносите хорошие вести. И сегодня принесли, верно?

– Монца, ты скажешь или… – начал Бенна.

– Борлетта пала. Кантейн мертв.

Фоскар не возликовал. Кровожадностью отца он не отличался.

– Кантейн был хорошим человеком.

Что отнюдь не соответствовало истине, насколько знала Монца.

– Врагом вашего отца.

– Но человеком, которого можно уважать. Их в Стирии осталось немного. Он и правда мертв?

Бенна надул щеки.

– Голова отрублена, насажена на пику над воротами. Поэтому, если вы не знаете, конечно, особо искусного лекаря…

Они прошли через высокую арку в зал, огромный, как императорская гробница, и отзывавшийся эхом на каждый звук. Полутьму прорезали тут и там пыльные световые лучи, пятная мраморный пол, тускло отсвечивали стоявшие вдоль стен старинные рыцарские доспехи в рост, с зажатым в латных рукавицах столь же древним оружием.

– Дерьмо, – шепнул ей на ухо Бенна. – Гадюка Ганмарк тоже здесь.

– Уймись.

– Не может быть, чтобы этот бесчувственный ублюдок владел мечом так хорошо, как говорят…

– Владеет.

– Будь я хоть наполовину мужчиной, я бы…

– Ты не таков. Поэтому – уймись.

Лицо у генерала Ганмарка было до странности кротким. Усы безвольно свисали, светло-серые глаза постоянно слезились, что придавало ему выражение бесконечной печали. Ходили слухи, будто из армии Союза Ганмарка вышвырнули за любовную нескромность, допущенную в отношении другого офицера, после чего он переплыл море в поисках хозяина с более широкими взглядами. Широта же взглядов герцога Орсо по отношению к слугам являлась воистину безграничной, лишь бы те служили, как следует. Монца с Бенной были достаточным тому доказательством.

Ганмарк чопорно кивнул ей:

– Здравствуйте, генерал Меркатто. – Чопорно кивнул Бенне: – Здравствуйте, генерал Меркатто. – И обратился к Фоскару: – Граф, вы не забросили свои упражнения, надеюсь?

– Сражаюсь каждый день.

– Тогда, пожалуй, мы еще сделаем из вас фехтовальщика.

Бенна фыркнул.

– Или тупого вояку.

– И то, и это неплохо, – пробубнил Ганмарк с отрывистым союзным акцентом. – Человек без дисциплины не лучше собаки. Солдат без дисциплины не лучше трупа. А то и хуже. Труп хоть не является угрозой для собственных товарищей.

Бенна открыл было рот, но Монца его опередила. Успеет еще выставить себя олухом, коли ему так хочется.