– Ислам принимать!

– А какая разница? – пожала плечами вторая девица – бледнолицая «эмочка» в джинсе с клепками, с радикально-черными волосьями и густо накрашенными глазищами. – Бога нет. Это все фикция. И все мы умрем.

– Да уж... А вы в курсе, что ислам позволяет мужчине иметь четыре жены? Если да – готовы ли вы делить своего мужчину с тремя другими женщинами?

– Четыре?! – удивилась синеглазка. – Это ж сколько ему придется работать, чтобы их содержать?

– А кто сказал, что он собирается работать? – хмыкнула Ленка. – Он будет валяться целыми днями – гашиш курить да шербет лакать, а вам вчетвером придется вкалывать с утра до ночи.

– Если богатый будет – не придется, – покачала головой «эмочка». – Вон, они все в золоте, на «Кайенах» раскатывают.

– Ну надо же... – Ленка выглядела слегка обескураженной: очевидно, рассчитывала, что перспектива отступничества и утраты индивидуальности заставит девиц призадуматься. – Ну, тогда вот вам еще информация для размышления...

Тут Ленка собралась с мыслями и залпом выпалила все прелести суровой исламской житухи, каковые, по ее мнению, должны были повергнуть девиц в состояние шока:

– Вы будете фактически собственностью своего мужа – выполнять все его прихоти и повиноваться ему во всем;

Вам придется вести затворнический образ жизни, вплоть до того, что в зависимости от региона проживания носить чадру и строгие одежды, регламентированные исламскими традициями;

Если вас застанут в одном помещении с посторонним мужчиной, вам первым делом сломают нос – как показывает практика некоторых наших звёзд;

Если вы быстро утратите привлекательность – а вы ее обязательно утратите, это уже сейчас видно, – вас просто выгонят вон, вместе со всеми вашими дочерьми, рожденными в браке. Всех мальчиков, рожденных в браке, у вас отнимут. А если попробуете качать права – вас искалечат или убьют.

– Зачем абманываищщ?! – укоризненно воскликнул высокий. – Нэт такой! Сабсэм нэт!

– А! – вспомнила Ленка, великодушно игнорируя порыв высокого. – И вообще, не факт, что вас возьмут замуж, совсем не факт. Все ведь может быть совсем по-другому. Ну, например, знаете ли вы разницу между понятиями «мухаббат» и «вахаббит»?

– Эээ... – задумалась синеглазка. – Это... Я какую-то песню слышала...

– Вахаббит – с бородой, – компетентно выдала «эмочка». – И с автоматом. Джихад – Аллах-Акбар – Бен-Ладен. Дарго или Тандо, не помню точно, куда там хочет мальчик. Вот. А мухаббат... Это, типа, че-то с мухами связано? Или с каким-то аббатством?

– Нет, это скорее с клиникой связано. В общем, дорогие девушки, если у вас ненароком получится мухаббат с вахаббитом – иметь вас будут всем джамаатом. У них так принято: в джамаате все общее. В том числе и женщины. Это понятно? Я доходчиво объяснила? – Ленка расчетливо кивнула в сторону шустрого. – Вы морально готовы к тому, что вас будет драть дюжина вот таких задроченых тараканов?

– Пайдом, пакажу, какой ми таракан! – шустрый схватил Ленку за руку и обозначил движение в сторону указанной ранее подворотни. – Пайдом, тибе панравитса!

Борман-Рома сделали шаг к скамейке и синхронно повели плечами.

– И зачем же ты, голубчик, меня за руку хватаешь? – неожиданно вполне по-бабьи запричитала Ленка. – Зачем больно жмешь, тащишь куда попало? Не боишься, что наши мужчины тебя накажут за такую грубость и дерзость?

– Это какой мущщина – вот эта? – шустрый пренебрежительно ткнул пальцем в наших юнг. – Это такой щщютка, да?

– Может, выйдешь, покажешься? – намекнул я. – Они не понимают опасности, думают – просто подростки, поэтому и ведут себя так развязно. Нет желания предотвратить кровопролитие?

– Да пошли все… – желчно буркнул Федя. – Пусть хоть вообще поубивают к бениной маме – мне по...

– Вот мне всегда было интересно – почему чурки считают всех наших мужиков чмошниками? – Ленка легко вырвала руку, отпихнула шустрого и, отступая на пару шагов, направляя камеру на Бормана, завершила тираду: – Нет, я понимаю – чморей у нас хватает. Но ведь есть и бойцы, верно, юнги?

– Это кто – «байсы»? – удивился шустрый, поворачиваясь к юнгам. – Это вот эта – байсы?

– Нет, «эта вот эта» – твой конец! – рявкнул Борман, резво подскакивая к шустрому. – Получи, Джамшут, прописку!

Шустрый выпал с первого удара – Рома не успел добраться до высокого, Борман мгновенно переключился на зеленослюнных хлопкоробов под номером три-четыре и в три приема втоптал их в грунт.

Рома возился с высоким чуть дольше: паренек попался крепкий, но совсем неподготовленный, и если и провел лишние пять секунд на ногах, то лишь благодаря хорошей физической стати.

Ленка, снимавшая действо, огорченно развела руками:

– Ну и куда спешим, реактивные вы мои? Пять секунд – это что, драка? Вон, су€чки даже не успели сообразить, что по сценарию как раз визжать надо.

Точно, девчата так и сидели на скамейке, дружно разинув рты – события развивались столь стремительно, что ожидаемая реакция просто запоздала.

– За что вы их? – синеглазка всхлипнула и склонилась над корчившимся от боли высоким хлобкопарубком. – Они хорошие...

– Все – клиника, – желчно бросила Ленка, выключая камеру и направляясь к машине. – Сплошной зверинец.

– Ну что, потешила душу? – спросил я.

– Скорее растравила, – Ленка досадливо поморщилась. – В очередной раз убеждаюсь – эта страна обречена на вырождение...

– В смысле, девкам тоже выписать? – уже усевшийся в салон Борман с готовностью высунулся обратно.

– Я те выпишу! – буркнула Ленка, заводя мотор. – Совсем одичал? Да, они дуры. Но это наши дуры. Так что побереги силы, нам еще работать...

* * *

Наша штатная «работа» на сегодня – некто Хусейн. Неплохое имечко, не правда ли? К нему-то мы и едем сейчас в гости. Это юное дарование со своей бандой обосновалось в Сквере Победившей Толерастии (если кто в Москвачкале слабо ориентируется – это почти что в самом центре столицы, возле помпезного сооружения, известного в народе как Чупол-Касы).

Ничем особенным этот Хусейн не примечателен: грабит гуляющую молодежь, подымает разовые «темы», помаленьку хулиганит – в общем, типичный мелкий проказник, как и большинство его взрослеющих соплеменников. От последних он отличается лишь тем, что делает все это в центре бывшей русской столицы и никто его не трогает: по слухам, Хусейн – родственник какого-то вельможного пройдохи, ловко скакнувшего с бараньей лужайки в высокое кресло на Старой площади. Неплохо, да? Этакое финальное па джигитовки: стартуем в высокогорном ауле, финишируем в элитном эшелоне номенклатуры – и тотчас же тащим в столицу весь свой тейп. Детишки горские нонче больно уж шаловливы, так вот, пусть они шалят где-нибудь поблизости, чтоб под присмотром-прикрытием были. А то на родине или на русской рабочей окраине убьют ненароком – и не спросят, кто там в какой позе и в каких креслах сидит и какого цвета у него «Ламборджини».