– Тут ходили слухи о том, будто эта самая Слейтер давно занимается темными делишками. Ей платят за то, что присматривает за нежеланными детьми – теми, что появляются на свет вне брака. Она привезла этих троих малышек откуда-то с юга, но никто точно не знает, из каких мест. Мне думается, что их мать осталась довольна, что избавилась от них.

Вивианне стало не по себе. В этой женщине, которая затронула струны ее детской души, было что-то одновременно и настораживающее, и доброе. Ей показалось, что этой женщине можно доверять.

Входная дверь открылась.

– Есть тут кто-нибудь? – раздался голос женщины в черном. Затем, чуть тише, она обратилась к Ролингзу: – Как их зовут, этих малышек?

– Старшую – Вивианна, миледи. Я как-то слышал в деревне, что миссис Слейтер назвала ее Энни, но девочке это имя не понравилось, и она не стала на него отзываться.

– Вивианна, – произнесла женщина с улыбкой. – А как же зовут остальных?

– Этих – не знаю, миледи.

– Ну хорошо. Вивианна! Вивианна, ты здесь?

Вивианна замерла на месте. Женщина в черном шагнула через порог и на мгновение остановилась, ожидая, когда глаза ее привыкнут к сумраку. Этого мгновения, пожалуй, было бы достаточно, чтобы все трое успели выбраться из дома. Но Вивианне понравилась мягкая интонация, с какой незнакомка произнесла ее настоящее имя, и ей расхотелось убегать. Да и куда им бежать? Здесь, в этом доме, хотя бы привычно и не так страшно. Вдобавок ко всему девочка испытывала огромную усталость. Ей снова показалось, что незнакомка в черном не сделает им ничего плохого и, быть может, даже позаботится о них. Станет их помощницей и спасительницей.

– Вивианна! – снова позвала женщина – негромко, но настойчиво. Подол ее платья коснулся пыльной закопченной стены. Она не стала сетовать по этому поводу и отряхиваться. Казалось, будто самым главным для нее было найти детей.

– Я здесь.

Женщина резко обернулась. Ролингз собрался схватить девочку, как будто опасаясь, что она сбежит, однако женщина жестом остановила его. Вивианна увидела, что глаза у женщины светло-голубые и добрые. На душе у нее стало тепло, словно все тревоги последних дней куда-то отступили.

– Кто вы? – спросила Вивианна. Она понимала, что обращаться таким образом к взрослым не принято – за месяцы, проведенные в доме миссис Слейтер, она понемногу отвыкла от того, чему ее учила мама, – но ей действительно нужно было узнать, кто эта женщина.

– Меня зовут леди Гринтри, моя дорогая. Я хозяйка этого дома и земли. Это мое поместье.

Дверь в дальнем конце коридора отворилась, и две маленькие фигурки бросились к Вивианне. Девочка заметила, что у сестренок заплаканные личики, а Мариэтта держит в руках свою любимую тряпичную куклу, которую захватила с собой из дома. Вивианна крепко прижала к себе младших сестер, а те, в свою очередь, вцепились ей в подол.

Какие-то мгновения леди Гринтри смотрела на них – казалось, она сейчас расплачется при виде этих малышек.

– Как твое полное имя, Вивианна? Ты можешь сказать мне, откуда вы приехали? – дрожащим от волнения голосом спросила она.

– Нас привезла сюда миссис Слейтер, – медленно произнесла Вивианна, чувствуя, что у нее сейчас закроются глаза, и она погрузится в беспамятство. Наверное, от голода, подумала она. – Мы приехали сюда из сельской местности, но я не знаю откуда. Там была деревня, но я не помню, как она называлась. У нас был большой дом, там было много всяких красивых вещей. И еще были слуги... Но меня называли только мисс Вивианна и больше никак. Вот только миссис Слейтер звала меня Энни.

Вивианне очень хотелось вспомнить что-нибудь такое, что помогло бы им волшебным образом вернуться домой, к маме, но, как назло, ей ничего не приходило на ум.

Мариэтта сначала пристально разглядывала леди Гринтри, а затем неуверенно прошептала:

– Мама?

Глаза леди Гринтри наполнились слезами.

– Бедные малышки! У меня никогда не было своих детей. Господь отказал мне в этом даре, и я всегда так сожалела об этом. Мой муж Эдвард когда-то был офицером. Он служил в Индии. Он умер, и я стала вдовой. Я одинока, и вы одиноки тоже. Может быть, вы согласитесь поехать со мной и жить в моем доме?

Вивианна испытующе посмотрела на белую нежную руку, которую протянула ей красивая добрая женщина. Рука напомнила ей о маме, о ее ласковых руках.

– Миледи, но ведь вы даже не знаете, чьи это дети! – произнес стоявший рядом Ролингз.

Леди Гринтри смерила его таким выразительным взглядом, что лицо у него пошло красными пятнами. Вивианне это понравилось. И еще ей понравилось, что леди Гринтри протягивает к ней руку и ждет ее решения. Девочка сделала шаг вперед, потом еще один, хотя шагать было трудно: сестренки не отпускали ее подол. И Вивианна подала в ответ свою руку, холодную и давно не мытую. Тогда теплые пальцы леди Гринтри нежно сжали ее ладошку, и от этого прикосновения у нее стало теплее на сердце.

– Пойдемте со мной, малышки! – с улыбкой произнесла леди Гринтри. – Нужно поскорее уйти из этого места.

Беркли-сквер , Лондон

1840 год

Четырнадцать лет спустя

В одной из комнат своего роскошного лондонского особняка лорд Монтгомери с нетерпением ждал той минуты, когда лакей, наконец, добавит последние детали к его вечернему наряду. Лорд был облачен в прекрасно подогнанный сюртук, черные панталоны и превосходно накрахмаленную белую рубашку с высоким воротничком и белым же галстуком. Ансамбль дополнялся жилетом из темно-синего бархата, украшенным золотым шитьем и массивными золотыми пуговицами.

В былые времена Оливер ни за что не надел бы этот жилет, предпочитая для вечернего костюма черно-белую гамму. Жилет, несомненно, был несколько вульгарен, однако на этот раз лорд счел его приличествующим ситуации. Потому что жилет этот идеально соответствовал нынешнему его настроению. Сегодня вечером Оливер намеревался провести несколько приятных часов у Афродиты, после чего отправиться в питейное заведение, названное каким-то остряком «Ведерком крови». Там можно было рассчитывать на недурную потасовку с применением боксерских приемов или заключить с кем-нибудь пари, полагаясь на милость фортуны. В прошлом он затевал подобные вечерние приключения не чаще одного раза в месяц. Теперь же подобные развлечения он устраивал для себя едва ли не каждый вечер. Пьяные кутежи и карты сделались для него привычными и неотразимо притягательными. Из чего окружающие сделали вывод, что лорд Монтгомери ступил на скользкую дорожку. Но именно этого ему сейчас и хотелось больше всего.

– Сэр! – вывел его из задумчивости голос стоявшего в дверях дворецкого.

– Что случилось, Ходж?

– Некая юная особа, сэр, которая уже заезжала к милорду, ожидает вас снаружи, на площади. Я видел, как она притаилась возле ограды и что-то высматривает. Прикажете послать за констеблем?