Эммет Лонг пожал плечами:

– Кубинцы – то же самое, что мексикашки. У тебя грязная кровь, парень, хоть по тебе это и не очень заметно. Значит, повезло. – Он снова лизнул мороженое, придерживая рожок кончиками пальцев и смешно оттопырив мизинец.

Карлосу было пятнадцать. Но ростом он был почти с мужика, который запачкал усы его мороженым. Ему захотелось грязно выругаться, что есть силы врезать Лонгу по роже, а потом перескочить через прилавок и уложить бандита на пол – так Карлос поступал с телятами, когда нужно было их клеймить или кастрировать. Ему было пятнадцать, но он не был тупицей. Карлос еле сдерживался; сердце было готово выскочить из груди. Ему ужасно хотелось постоять за себя. Он сказал:

– Мой отец служил в морской пехоте. Он был на "Мэне", когда корабль взорвался в гавани Гаваны пятнадцатого февраля 1898 года. Он выжил, его подобрали и бросили в испанскую тюрьму как шпиона. Потом он бежал оттуда и сражался с донами на стороне повстанцев. В бою при Гуантанамо был ранен, потом дрался вместе с отрядом Хантингдона на Кубе. Там он и познакомился с моей мамой, Грасиапленой Сантос.

– Похоже, твой папаша настоящий герой, – заметил Эммет Лонг.

– Я еще не закончил, – с достоинством возразил Карлос. – После войны папа вернулся домой и привез с собой маму. Тогда Оклахома еще была индейской территорией. Мама умерла родами, так что я никогда ее не видел. И бабушку с отцовской стороны я тоже не видел. Она из племени северных шайеннов, живет в Монтане, в резервации Хромого Оленя. – Он говорил медленно, спокойно, хотя внутри у него все кипело. – Понятно? Во мне течет и индейская кровь, значит, я не латино. – Карлос посмотрел на Эммета Лонга в упор, и взрослый мужчина с усами, испачканными мороженым, прищурился.

– Во-первых, – заявил Эммет Лонг, – раз у вас есть индейская кровь, значит, вы с твоим папашей метисы – он больше, чем ты. – Все так же глядя на Карлоса, Эммет поднял рожок с мороженым и еще больше оттопырил мизинец. Карлос решил, что преступник хочет еще раз лизнуть мороженое, но тот кинул рожок через плечо, даже не оглянувшись. Ему было все равно, куда он упадет.

Рожок упал на пол, и почти сразу же в аптеку вошел Малыш Харджо со значком на рубахе песочного цвета и с револьвером на бедре. Карлос понял: ситуация изменилась. И хотя он по-прежнему волновался, ему чуть-чуть полегчало. Осмелев, он заявил Эммету Лонгу:

– Придется вам убрать за собой свое дерьмо.

Малыш так и не вытащил из кобуры свой револьвер 38-го калибра; он смотрел на мороженое, которое таяло на линолеуме. Тут мистер Диринг крикнул Малышу, что лекарство для его матери готово, и стал шутить насчет самогона, а Эммет Лонг развернулся от прилавка – в руке у него был кольт. Он открыл огонь – убил Малыша Харджо и потом, подойдя ближе, выстрелил в него еще раз.

Мистер Диринг все не появлялся. Джим Рэй Манкс подошел поближе посмотреть на Малыша. Эммет Лонг положил кольт на стеклянный прилавок, схватил деньги обеими руками и распихал банкноты по карманам. Только потом снова посмотрел на Карлоса:

– Ты что-то сказал? Когда вошел краснокожий, ты, помнится, что-то там умничал.

– За что вы его убили? – спросил Карлос, не сводя глаз с лежащего на полу Малыша.

– Я хочу знать, что ты мне говорил.

Налетчик явно никуда не спешил.

Карлос увидел, как он вытирает рот тыльной стороной ладони.

– Я сказал, что придется вам убрать за собой дерьмо. Мороженое – на полу!

– И все?

– Все.

Эммет Лонг продолжал смотреть на него.

– Будь у тебя пушка, ты бы небось пристрелил меня за то, что я обозвал тебя грязным латино. Да ведь это закон природы – раз в тебе нечистая кровь, значит, ты – латино. Я тут ни при чем, ясно? Да ты к тому же и полукровка-метис, не знаю, как тебя по-другому назвать. Но ты не расстраивайся. Если захочешь, ты сумеешь сойти за белого; вид у тебя подходящий. Называй себя Карл, и никто ни о чем не догадается!

* * *

Карлос с отцом жили в новом большом доме, Вирджил называл его "калифорнийским бунгало". Дом, окруженный пекановыми рощами, стоял в стороне от дороги. Спереди вдоль всего фасада шла открытая веранда, над большими окнами вздымалась крутая двускатная крыша. Дом построили два года назад на нефтяные деньги – на половине их владений пробурили скважины, из которых качали нефть. Остальная земля до сих пор была занята лугами и ореховыми рощами – свыше тысячи акров пекановых деревьев – вечная гордость Вирджила! После возвращения с Кубы отец все время прикупал землю. Он мог бы плюнуть на пеканы и спокойно жить на доходы от нефти, палец о палец не ударив до конца жизни. Но не тут-то было. Во время сбора урожая Вирджил вкалывал наравне с наемными рабочими, собирал орехи, сбивал их с веток камышовыми острогами. Уход за скотом поручил Карлосу. В разное время у них бывало пятьдесят – шестьдесят голов мясных коров гибридной породы брахман. Коровы паслись, нагуливали вес, а когда подходил срок, Карлос сгонял их в фургон и вез продавать. Всякий раз, когда Карлос приезжал в Талсу, какой-нибудь одиночка, искавший на свой страх и риск нефть, предлагал купить у него грузовик и фургон или пытался нанять его рабочим.

– Ты знаешь, что на нефти можно заработать больше, чем на мясных коровах? – спрашивал Карлос у отца.

Вирджил морщился:

– Работать на буровой и приходить домой, с ног до головы покрытым черной дрянью?! Неужели тебе такое нравится? Сынок, тех денег, которые у нас есть, мы и так не проживем.

* * *

Статус штата Оклахома получила в 1907 году. Карлосу был год. Тогда Талсу стали называть "нефтяной столицей мира". Однажды к Вирджилу приехал представитель компании "Тексас ойл", которая качала нефть на месторождении Гленн-Пул возле Талсы, и спросил его, не хочет ли тот разбогатеть.

– Вы не замечали, что вода в вашем ручье Дип-Форк имеет радужный оттенок? Знаете, что это значит? На вашей земле есть нефть.

Вирджил важно кивнул:

– Когда ручей разливается в половодье, вода выгоняет из пекановых рощ долгоносиков.

Против дополнительных доходов отец не возражал, он отдал в аренду "Тексас ойл" половину своих владений за одну восьмую часть акций плюс сто долларов в год за каждую действующую скважину. Пробурили разведочную скважину – на глубине четверть мили обнаружили нефть, – и из нее забил первый фонтан. Следующие несколько лет Вирджил стремительно богател на девять – двенадцать долларов ежедневно. "Тексас ойл" выразила желание арендовать все его земли, тысячу восемьсот акров, но Вирджил отказал. В отличие от представителей "Тексас ойл" он не испытывал восторга, представляя фонтаны нефти, бьющие среди пеканов.

Когда Карлос возвращался из очередной поездки, Вирджил обычно сидел на просторной веранде с бутылочкой мексиканского пива в руке. Сухой закон не был помехой: нефтяники регулярно снабжали Вирджила мексиканским пивом и американским бурбоном. Спиртное являлось частью сделки.