раненого кабана, хотя на кабанов тогда охота была вообще запрещена. И тем не менее бережёного Бог бережёт.

Выход в поле по-настоящему, на охоту также состоялся с Найдой. Учуяв, а потом и увидев перепела, она делала прекрасную классическую стойку. По команде «Пиль!» бросалась на дичь, а после выстрела не кидалась бежать напролом, а внимательно смотрела, куда падала добыча, и только по команде охотника бросалась за ней. Если это был подранок, она без труда находила его и, взяв в пасть, с гордо поднятой головой несла хозяину. За такую работу собака непременно принимала похвалу.

Это была начальная школа для нашего Рекса.

Вскоре он усвоил, что за дичью, даже если это утка и упала она в воду, надо пускаться вплавь и выносить на берег, к ногам охотника. А плавать он любил. Если вода оказывалась где-то поблизости, наш пёс непременно в неё забирался. У Рекса были отличные врождённые инстинкты. Тонкости и премудрости ремесла он осваивал легко и свою работу выполнял с азартом и старанием. Если же по какой-либо оплошности стрелок «мазал» и дичь уходила, весь его вид красноречиво показывал, насколько он расстроен и осуждает охотника за зряшный выстрел. К счастью, наш отец редко промахивался, и каждый его выстрел означал, что дичь взята, что в охотничьей сумке станет на одну птицу больше. Вид добычи Рекса настолько радовал и возбуждал, что он нет-нет да и подбежит к идущему охотнику, на какую-то секунду приподнимется на задние лапы, обнюхает ягдташ, а то и лизнёт окровавленную птицу.

Была у Рекса привычка не сразу отдавать поноску охотнику, любил он её немного помять, обнюхать и вдоволь насладиться. Отцу стоило некоторых усилий отучить собаку от этого.

Рекс отлично работал и по перепелу, и по куропатке, и по водоплавающей птице. Он всё новое воспринимал с интересом.

Был такой курьёзный случай. Отправились мы на очередную прогулку к реке. Отец с Рексом пошли на заливные луга погонять бекасов, а я достал свою немудрёную удочку с самодельным поплавком и уселся на берег возле заводи. За полчаса я успел поймать двух пескариков и плотвичку. В это время вернулись охотники. А у меня как раз кто-то клюнул, не очень крупный. Поплавок задрожал, слегка подпрыгнул и медленно пошёл в сторону — началась проводка. Рекс увидел это и с особым интересом стал наблюдать. Я поспешил, сделал подсечку, но без успеха. Рыбка сошла. Поправив червя на крючке, снова забросил. Это заинтриговало собаку. Рекс инстинктивно понимал, что рыбалка — это та же охота, но пока ему не понятная и не известная. Когда поплавок в очередной раз зашевелился, пёс напрягся, припал к земле. Я выдержал паузу и подсёк, уже лучше. По тому, как леска натянулась, он сообразил, что там кто-то есть! От восторга Рекс вскочил, всё ещё не понимая, что же это за существо, так не похожее на привычную пернатую добычу, и что же он, охотничий пёс, должен теперь делать. На крючке сидел совсем небольшой голавлик, каких мы меж собой называли гвоздиками. Я осторожно снял рыбку, бросил на траву возле реки, чтобы собака смогла обнюхать улов. Рекс ринулся было к голавлику, но тот энергично подпрыгнул, потом ещё раз и плюхнулся в воду. От досады и скоротечности события Рекс несколько раз тявкнул, с укором посмотрел на меня, потом — на отца. Отец погладил его по голове, потрепал за шею, успокоил ровным, уверенным голосом: «Фу! Нельзя! Это не для нас с тобой, дружище».

Подобные уроки расширяли круг знаний пса об окружающем мире. Рексу явно по душе были эти занятия по природоведению. Правда, однажды любознательность чуть не стоила ему жизни. В очередной раз прогуливаясь вдоль реки, Рекс столкнулся с гадюкой. Он попробовал поближе рассмотреть и обнюхать незнакомое существо. Змея сделала бросок и ужалила его в самый нос. И тут же скрылась в зарослях тростника. Через какое-то время собака почувствовала действие яда. Сильно шатаясь, Рекс подошёл к отцу. Заподозрив неладное, отец внимательно осмотрел его и обнаружил две капельки крови в месте укуса. Псу стало совсем плохо, дыхание его было частым и поверхностным. Отец уложил его в тень куста. Сняв с себя туфлю, зачерпнул ею воды. Рекс стал жадно пить. Через какое-то время отец повторил процедуру. Вдобавок отец обильно намочил голову, шею и грудь совсем ослабевшей собаке. Оставалось только положиться на природную живучесть и выносливость молодого организма. Примерно через час Рексу полегчало, он привстал, повыше поднял голову. Отец всё время разговаривал с ним, подбадривал и предлагал воды. Ещё через некоторое время собака смогла и вовсе встать и сделать несколько шагов. Быстро устав, Рекс снова прилёг. Стало вечереть, с реки подул свежий ветерок. Рекс поднялся и, не торопясь, пошёл. Больше до самого дома он не ложился. Когда дошли, состояние его значительно улучшилось. Он забрался в свою будку и, похоже, заснул. Рядом с ним стояла чашка, полная свежей воды. В течение ночи отец несколько раз подходил к нему. Под утро пёс уже легко выбрался из своего жилища, подошёл к отцу, лизнул в руку. «Ну вот, псина ты моя, дела наши поправились», — успокаиваясь, с облегчением сказал отец. Он сменил воду, положил рядом кусок мяса из борща и отправился на работу.

Из всех видов охоты больше всего отец любил осеннюю охоту на вальдшнепа из-под собаки. Для него это был настоящий праздник. Я тоже её любил, потому как отец сызмальства брал меня с собой в поле. Однажды произошёл такой случай.

Накануне вечером отец сказал мне, что завтра рано утром пойдём на вальдшнепа. Что в таких случаях следует делать, я уже знал. И всё сделал в строгом соответствии с отцовскими предписаниями.

До леса ходу пешком было километра четыре, поэтому отец разбудил меня часа в три после полуночи. Я тихонько собрал приготовленную с вечера одежду, начищенные и смазанные рыбьим жиром кирзовые сапоги, прихватил фуражку из плотной фланели. На кухне быстро попили чай, оделись и вышли во двор. А там — темень непроглядная! Рекс давно услышал наше шебуршение в доме, вылез из своей будки, возбуждённо суетился вокруг нас, но голоса не подавал, понимая, что делать этого сейчас не следует: все ведь ещё спят.

Закрыв за собой калитку, вышли на тротуар, постепенно перешедший в узкую тропинку. Перебравшись через железнодорожные пути, пошли вдоль лесополосы, спустились вниз по склону холма, по насыпанному полотну гравийной дороги пересекли болотце и наконец приблизились к быстрому и шумному Подкумку. Над водой поднимался туман. Вот