Штольц кивнул:

— Да уж… — он взял бокал с вином. — А помнишь, как всё здорово начиналось?

∞

В тот день они, конечно, опоздали на лекции. Хмельные, весёлые и смеющиеся, они пробрались в маленький полутёмный зал и сели на последнем ряду.

Доктору Ветровой было тогда около пятидесяти лет, но им, двадцатилетним, она казалась древней старухой. Высокая, худая, с собранными в пучок светлыми волосами, она стояла на кафедре и рассказывала про возможности человеческого организма. Про генетику, ДНК и, конечно, про свои «Принципы вечности».

— Бессмертие возможно лишь в трех вариантах, — Нестраза протёрла доску и написала огромную цифру «три». — Бессмертие тела, бессмертие в искусственном теле/носителе и, конечно, бессмертие вне тела. Всё остальное — лишь варианты. К чему именно придёт человечество рано или поздно — вот это вопрос.

Дальнейшую лекцию Гюнтер не помнил. В памяти осталось лишь то, как всё оставшееся время каникул их троица, вместо того, чтобы наслаждаться морем, солнцем и вином, до хрипоты спорила о том, какой принцип — лучше, и у каждого были свои идеи для его реализации. Гюнтер настаивал исключительно на возможностях человеческого тела, и на том, что без тела само понятие бессмертия теряет смысл.

Иван до скрежета в зубах отстаивал преимущество искусственного носителя, механизмов, роботов.

— Только они дадут нам все возможности! — перекрикивал он спорщиков. — Тело слишком слабо!

— Да, тело слабо, — соглашалась с ним Марика, — поэтому любые исследования нужно проводить с внетелесной субстанцией. Нужно найти вариант бессмертия вне тела, — говоря это, выросшая в религиозной католической семье Рамирес на всякий случай крестилась и добавляла: — Хотя, возможно, у нас и вправду есть душа, — после чего продолжала спорить исключительно с научной точки зрения.

Точку в спорах они поставили уже в Москве, сидя в офисе у отца Ивана, русского олигарха Николая Кромова.

— Значит, вы, ребятки, утверждаете, что способны решить проблему бессмертия? — Николай Кромов обвёл троицу взглядом и задержался на сыне. — Вань, я отправил тебя учиться на запад не потому, что у меня очень много денег, а исключительно потому, что ты действительно умный парень. Что ты можешь сказать мне о них? — Кромов-старший кивнул на сидящих рядом Марику и Гюнтера.

— Пап, — Иван встал, подошёл к друзьям и обнял их за плечи, — как я тебе и говорил: если кто-то и способен сдвинуться с места в этом направлении, то это — мы. Гюнтер уже теоретически смог преодолеть предел Хейфлиха. Клетки теломер, с которыми он работает, могут делиться более пятидесяти раз, а значит, уже есть некий прогресс в области борьбы со старением. Именно эти клетки являются нашими внутренними биологическими часами. Как только они прекращают делиться, организм начинает стареть. Нужны ещё эксперименты в этой области, а значит, — нужна лаборатория, материалы и, соответственно, деньги. Если он сможет собрать репликатор теломер, прекращающий отмирание или продуцирующий новое деление, то нам станет доступна вечная молодость.

Старший Кромов недоверчиво хмыкнул:

— Да, мои специалисты посмотрели те бумаги, которые ты привёз, и сказали, что ничего не понимают, но, похоже, этот парень… — он кивнул на Штольца, — …гений! Но скажи мне: если он такой умный, зачем мне вы? Ну, ты — ещё понятно — родственник как-никак…А эта девица? Исключительно из-за своей знойной внешности?

Марика вспыхнула и встала, сбросив с плеча руку Ивана:

— Вы считаете, что женщина должна лишь шить и готовить? Вы — из тех варваров, которые видят в нас лишь объект для похоти?

Николай Кромов лишь улыбнулся в ответ на её эскападу:

— Не думал, что вы говорите по-русски. Приношу свои извинения, если я вас чем-то обидел, — он встал и поклонился в сторону девушки, снова сел в кресло и жёстко сказал: — Но, тем не менее, мой вопрос — в силе: зачем мне нужен ещё кто-то, кроме него? — он показал пальцем на Гюнтера. Штольц, в то время не знавший русского, лишь беспомощно вертел головой.

— Затем, — Марика продолжала стоять, — что у вас в России есть поговорка: «Не клади все яйца в одну корзину». Мы намереваемся проработать все три варианта исследований. Ещё не понятно, какой будет более перспективным…

— Мой! — Иван перебил Марику. — Настоящее бессмертие возможно только на искусственном носителе, и я в ближайшее время докажу это! — он стукнул по столу кулаком.

Гюнтер, не понимающий языка, тем не менее, по интонации прекрасно понял, что сказал Иван, и пробормотал себе под нос:

— Да не может быть вечной жизни на мёртвом железе.

Марика с Иваном, мгновенно позабыв о том, где они находятся, перешли на английский и бросились спорить друг с другом.

Николай Кромов встал и незаметно покинул кабинет, оставив спорящих ребят наедине.

∞

Гюнтер поднялся с кресла и обошёл стол.

— Не против? — Спросил он, подойдя к кубу.

Кромов на экране улыбнулся:

— Ты же знаешь, что — нет. Хотя я уже даже перестал понимать, зачем тебе это нужно?

Гюнтер аккуратно взял куб и прижался к нему щекой. Прохладная шершавая поверхность прибора пробуждала в нём нечто такое, о чём он сам давно уже забыл.

— Чувства… ты действительно забываешь, — он посмотрел на Ивана на экране. — Как будто в старые временя, я могу обнять друга, — он вытянул руки перед собой, рассматривая куб с разных сторон. — Нежели тебе не хочется простых человеческих чувств? Настоящих?

— У тебя стали сильнее дрожать руки, — заметил Кромов, проигнорировав вопрос друга. — Не уронишь меня?

— Нет, силы в руках достаточно. Не забывай: мне, технически, — тридцать один год, — грустно сказал Штольц и поставил куб обратно в кресло. — Репликатор великолепно работает, и мой организм не стареет. Вот только кто же знал, что мозг не будет способен на такую нагрузку?

— Да уж, это знание нам досталось слишком дорогой ценой… — протянул Иван. — А ведь я предлагал ему свой вариант.

— Машина ещё не была готова, — Штольц вернулся в кресло, — да ты и сам прекрасно знаешь об этом. В то время твои эксперименты были далеки от завершения, поэтому он и пришёл ко мне.

Иван кивнул:

— У него просто