Вскоре совсем стемнело, и тревога снова начала нарастать. Выбившись из сил, Хельга подошла к угрюмым статуям в центре площади и обреченно уселась на бордюр, еще хранящий дневное тепло. Подперев голову руками, она размышляла, какое чудо поможет ей вернуться домой, к маме с папой, которые уже точно заметили ее отсутствие. Ох, и влетит ей! Матиас будет теперь долго издеваться и дразнить ее. Скоро наступит ночь, все разойдутся по домам… и что ей делать? Ночевать прямо на улице?

Мир расплылся в красочное пятно, глаза защипало, и горячие слезы покатились по щекам. Хельга просидела так довольно долго, пока ее плеча не коснулась чья-то теплая рука.

– Почему ты плачешь? – совсем близко прозвучал неуверенный голос.

Хельга испуганно обернулась, готовясь сорваться с места и убежать. Мальчишка с копной светлых волос, пухлыми щеками и огромными зелеными глазами стоял рядом и смотрел на нее с тревогой. Он крепко сжимал в руках веревочку ярко-желтого воздушного шарика.

– Ты что, одна здесь? – тихо спросил он.

Прошло двенадцать лет, а Хельга до сих пор не могла объяснить, почему тогда ответила. Может, потому что он тоже был ребенком.

– Да, – прошептала она.

Опустившись рядом на бордюр, мальчик достал из нагрудного кармана своей футболки поло аккуратно сложенный платок и, вручив его Хельге, произнес лишь:

– Мама.

Вполне достаточно, чтобы объяснить, откуда у него платочек в клеточку.

– Я Оливер, – деловито протянув руку, представился мальчик.

– Хельга. – Поколебавшись, она пожала его мягкую ладонь.

– Ты потерялась или убежал из дома? Просто если убежала, то я не смогу позвать родителей, чтобы они помогли тебе.

– Почему?

– Мне кажется, тем, кто убегает из дому, не нравится, когда их ловят.

Хельга неожиданно для себя рассмеялась и ответила, что никуда не убегала. По крайней мере, специально.

– А ты знаешь свой адрес? – Оливер посмотрел в сторону кафе, летняя веранда которого была заполнена людьми. Видимо, где-то там сидели его родители.

Конечно, она знала. Мама заставила Хельгу выучить адрес и номер телефона, как только она начала нормально говорить. Сама Хельга ни за что не найдет нужную улицу среди сотен похожих, но ведь кто-то сможет. Получив утвердительный ответ, Оливер поднялся и вручил Хельге веревочку от воздушного шарика, болтающегося над их головами, словно маленькое солнце.

– Вот, подержи. А я пойду позову маму. Ты только не бойся и подожди нас, хорошо? Моя мама точно знает, что делать. Не представляю, как у нее это получается, но она всегда все знает.

– Но зачем мне шарик? – удивилась Хельга.

Оливер улыбнулся и, пожав плечами, сказал:

– Посмотри, как здесь много людей. Как я снова найду тебя? Мне же только семь.

Сердце наконец успокоилось, а вот силы возвращаться и не думали. Ну что ж, хорошего понемножку. Хельга поднялась, расстегнула пальто и, нырнув рукой под шарф, стянула с шеи тонкую цепочку. Ключ в ее ладони, несмотря на скромные размеры, показался ужасно тяжелым.

Дверь поддалась лишь со второго раза, впустив Хельгу в безмолвную прихожую. Не решаясь включить свет, она на ощупь двинулась по коридору. Шаги дробились гулким эхом, разбавляли скорбную тишину квартиры жизнью, которая так непрошено ворвалась сюда, в эту всепоглощающую черную дыру. Все здесь дышало пустотой, возникшей, стоило Оливеру уйти. Возле спальни Хельга обернулась, проверяя, оставила ли дверь приоткрытой. Мысль о том, чтобы затвориться там, куда она поклялась не возвращаться, была невыносимой.

В окно спальни пробивался тусклый свет уличного фонаря. Затянутые морозными узорами стекла, словно тонкая грань, разделяли две реальности, разрываясь между которыми, Хельга провела последние месяцы. Заправив за ухо прядь волос, она прошла вглубь комнаты.

Нужная половица находилась почти в самом углу и отозвалась протяжным скрипом, когда Хельга наступила на нее. Скользнув замерзшими пальцами по паркету, Хельга зацепилась за неровный край и вытащила ее. Следующие две паркетины с легкостью отделились друг от друга, словно детали детского конструктора. В небольшой выемке была спрятана коробочка из-под леденцов. Изображение на крышечке давно стерлось, название фирмы едва читалось за десятками тонких царапин, а края поржавели – но для Хельги незатейливая жестянка была бесценной. Прижимая находку к груди, она удобно устроилась на полу и наконец-то позволила себе расслабиться. Она здесь. Она сделала это.

После того как Оливер спас Хельгу и она вернулась домой, их родители сдружились. Теперь Оливер частенько бывал у Хельги, к огромной радости Матиаса, который твердо решил взять на себя роль не только его лучшего друга, но и старшего брата.

Матиас был старше Хельги на два года, и факт существования сестры устраивал его ровно до пяти лет, пока не открылась ужасная правда: на самом деле мальчики и девочки – два враждующих клана. С тех пор его любовь слегка угасла, а после череды неудачных попыток превратить сестру в брата ее, казалось, и вовсе не осталось.

Как-то после школы Матиас был вынужден приглядывать за Хельгой, пока мама хлопотала на кухне: готовила праздничный ужин ко дню рождения отца. Хотя Матиаса не радовала идея тащить сестру на задний двор, к берлоге, которую он обустроил с друзьями, спорить с мамой было бесполезно. Он и не стал.

Поджидавшие Матиаса соседские мальчишки, Ян и Томаш, при виде Хельги обменялись многозначительными взглядами и недовольно скривились. И только Оливер расплылся в широкой улыбке.

Матиас оставил Хельгу на лестнице и велел не мешаться, пока он будет заниматься своими делами. У этих четверых было необычное развлечение: из всякого хлама они выстраивали во дворе разные препятствия, а потом пытались преодолеть их, придумывая трюки и носясь туда-сюда стайкой обезумевших мартышек. Хельга тем временем сидела на ступеньках, нахохлившись, словно обиженный воробей, и с завистью наблюдала за ребятами. Она бы с удовольствием присоединилась к игре, только вот Матиас ни за что не разрешит. Но в тот день судьба решила иначе.

Вскоре Яну надоело бегать по двору, и он шепотом поделился с Матиасом идеей какого-то очередного развлечения. Судя по кислой физиономии второго, присутствие Хельги в этой затее было крайне нежелательным.

– Спорим, ты никогда не спрыгнешь оттуда! – раскрасневшийся Матиас подошел к Хельге и небрежно махнул в сторону фургончика, от которого остались лишь крыша и поржавевший каркас.

Оценив высоту, которая издалека казалась мизерной, Хельга фыркнула.

– Спорим, что спрыгну!

– Да ну? – Матиас закатил глаза. – Ты же де-вчон-ка, а вы вечно всего боитесь.