Шрифт:
Интервал:
Закладка:
V
Я спешно вырвал наушники из ушей. Последний аккорд из песни “Wait” с альбома “Резиновая душа” тысяча девятьсот шестьдесят пятого года утонул где-то в нескольких десятков сантиметров от меня. Там, где теперь испуганно болтались некогда белоснежные наушники-капельки от iPhone.
Вот, что я вспомнил, перед тем, как побежал к почтовому ящику, который был полностью забит газетами и рекламными буклетами. Около месяца назад я отправлял ей письмо с надеждой получить ответ точь-в-точь ко дню рождения. От Москвы до Казани телеграмма спокойно может дойти меньше, чем за неделю. Открывая почтовый ящик, я отчетливо представлял, как тоненький конверт лежит посреди толстых и вонючих газет и ждет меня вот уже как несколько недель.
Газета, газета, газета. Реклама. Газета. Письмо!
Нет, счет за коммунальные услуги.
Снова реклама. Шесть газет и две рекламы, после которых мне попадается счет за февраль.
Стопку завершает реклама компании, занимающейся списанием финансовых задолженностей. С брошюры на меня смотрела молодая девушка и игриво указывала на меня пальцем. “Ты списал свои долги?”, гласила надпись.
Я терпеливо рассматривал женщину с рекламы в течение нескольких минут. Всего лишь юношеская привычка, никакого особого или извращенного смысла в этом действии теперь не было.
Сложив все обратно в почтовый ящик, я вызвал лифт, который сейчас висел на высоте сорок семь метров. Четырнадцатый этаж. Пока он спускался на первый этаж, я думал о том, как много требуется терпения ежедневно. Это не было бы проблемой, если бы какой-нибудь индийский йог или американский политик однажды не заявил о пользе этого самого терпения.
Ровно сорок две секунды едет лифт с последнего этажа на первый. Ровно сорок три дня я все так же терпеливо ждал от нее ответа. Я не смог достичь численного совершенства и прождал лишний день, но именно в этот вечер я вспомнил о седьмой причине.
Седьмая причина: мы больше не разговариваем друг с другом.
Тем не менее — с днем рождения, старая клюшка!
