иерусалимского губернатора полковник Уотерс-Tейлор. Я вообще-то избегаю упоминать антисемитов, но он стоит внимания. С начала 1920 года он обращался к арабам с призывом организовать серию антиеврейских беспорядков, чтобы убедить британское правительство в «непопулярности просионистской политики». Его начальник, бригадный генерал Стордс — губернатор Иерусалима, — был, по крайней мере в общих чертах, осведомлен об этой деятельности. Ни Уотерс-Тейлор, ни Стордс, конечно, не предполагали, что скоро все станет известно и широкой публике. Но нет ничего тайного, что не стало бы явным. А случилось вот что.

Как я уже писал в сказке о Трумпельдоре, еще в 1919 году удалось убрать трех уж слишком явных антисемитов из английской военной администрации. И на место одного из них был назначен полковник Майнерцхаген. Его должность теперь называлась «политический секретарь». Во время Первой мировой войны он был начальником разведки у генерала Алленби и дружил с Аароном Ааронсоном из «Нили»[4]. А еще — христианским сионистом. В принципе его нынешняя должность казалась безобидной. Но он был разведчиком и искусства этого не забыл. Организовал свою, формально ведомственную, а фактически — личную агентуру. И узнал много такого, чего другу евреев — а он не скрывал своих сионистских убеждений — знать было не положено. Это была подводная часть айсберга. Ее до поры до времени англичанам удавалось скрывать от евреев. Но саму подстрекательскую кампанию скрыть было нельзя. Стало ясно: обстановка накаляется и арабы считают, что английские власти тоже против евреев (и это оказалось правдой). А так как от петиций толка не было, то в марте 1920 года Жаботинский, Рутенберг, Вейцман (в то время прибывший в Страну Израиля) и Усышкин собрались на совещание и решили организовать самооборону (на иврите — «Хагана»). Так родилась эта знаменитая в дальнейшем организация. По предложению Рутенберга во главе всего дела встал Жаботинский.

Глава 3

Жаботинский в Иерусалиме

Обстановка накалялась. Два события подбодрили арабов — гибель Трумпельдора и коронация Фейсала в Дамаске. Надо было действовать быстро. Деньги на нужды самообороны дал из средств сионистской комиссии Вейцман[5]. И Жаботинский действовал — в Иерусалиме был создан отряд самообороны численностью в 600 человек из числа сионистской молодежи. Его существование отнюдь не держали в тайне. Он маршировал, проводил учения. И евреи, и арабы это видели. Английским властям направили официальную просьбу об оружии. Власти, конечно, отказали. Это с самого начала было очень вероятно, так что пришлось заняться и нелегальной деятельностью — кое-какое оружие раздобыли. Но это было на крайний случай. В основном самооборона рассчитывала на палки, железные прутья, кипящее масло.

В это время в Иерусалиме побывал главный раввин Румынии. Он познакомился с Жаботинским. И Жаботинский его спросил, видел ли тот уже иерусалимский рассвет. «Нет», — ответил раввин. «Если так, я буду рад показать вам его», — сказал Жаботинский. Они встретились в пять часов утра, вышли на окраину города. Там в этот час проходили учения самообороны. Солнце еще не взошло, но Жаботинский сказал раввину: «Я обещал вам показать рассвет. Взгляните — он перед вами».

Город был разбит на четыре зоны, каждая со своим командованием. А главное командование размещалось в гостинице «Хьюз». Каждый боец знал, где его место в случае тревоги. Но тут была допущена ошибка: Еврейский квартал в Старом городе, то есть внутри средневековой крепостной стены, был оставлен без защиты. И не ясно, кто эту ошибку совершил. В официальной истории «Хаганы» И. Слуцкого утверждается, что виноват Жаботинский. Причем ему указывали на опасность, но он употребил весь свой авторитет, доказывая, что «традиционным евреям» в Старом городе опасность не грозит — арабы считают их своими. Все их атаки будут направлены против сионистов в новых районах Иерусалима. Наоборот, в биографиях Жаботинского, написанных его сторонниками (Кац, Надава), говорится, что еврейское население Старого города — «традиционные» евреи — сами отказались от помощи, понадеявшись на давние хорошие отношения с арабами. Боялись, что присутствие бойцов самообороны может только спровоцировать арабов. Они горько ошиблись. Где тут правда, сказать трудно.

Глава 4

Волнения в Иерусалиме

В тот 1920 год праздник еврейской Пасхи и арабский праздник Неби Мусса[6] почти совпали. 3 апреля, как и положено в Неби Мусса, было грандиозное шествие. В Иерусалим съехались арабы со всей страны. Их торжественно поздравили Алленби и Болс (английский генерал), выделив для праздника английский военный оркестр. Все это само по себе не предосудительно, но дало арабам еще один повод думать, что англичане на их стороне.

Следующий день обещал стать критическим. Алленби уехал. Была суббота и первый день еврейской Пасхи. Но все обошлось. Стали думать, что, может быть, вообще обойдется. А пятого числа началось. После подстрекательских речей арабских старейшин толпа с антисемитскими и восхваляющими Фейсала криками перешла к делу. Жертвы были и среди англичан, возможно, потому, что, не ведая о высокой политике, они, случайно оказавшись на месте событий, попытались остановить толпу. Еврейская самооборона кинулась к месту событий, но арабы быстро зашли в Старый город. Евреи пытались последовать за ними, но английские войска тут же блокировали ворота. А в самом Старом городе не было войск. Обычно там все-таки находились еврейские полицейские. Но в тот день их всех вызвали в новую часть города для охраны английских учреждений. «Случайно», как потом оправдывались английские власти. В Старом городе остались полицейские-арабы. В лучшем случае они были просто безучастны. Казалось — конец Еврейскому кварталу. Но всего не предусмотришь — нашлись у него защитники! В стране еще находились остатки Еврейского полка — 400 человек. Их не успели распустить. Командовал ими еврей, полковник Марголин. Полк стоял далеко от Иерусалима. Но на Пасху некоторые солдаты получили отпуск. В данном случае (я не знаю, случайно или умышленно) Марголин отпустил на праздник группу солдат-евреев из Старого города. Английские солдаты (а ныне и израильские) в отпуск уходили с оружием. Предупредительных выстрелов в воздух оказалось достаточно. Пострадали семьи, жившие не в самом квартале, а поблизости от него, вперемежку с мусульманами. Это был не тот удар, который мог бы «опрокинуть» Декларацию Бальфура. Впрочем, дело еще не кончилось. В Новом городе было относительно спокойно. Власти отклонили все просьбы евреев об оружии или хотя бы о легализации статуса «Хаганы», пусть даже вооруженной только дубинками. Впрочем, к вечеру английские войска появились в Новом и в Старом городе. И установилось вроде бы спокойствие в Иерусалиме. С шести часов вечера и до шести утра был объявлен комендантский час. Арабская