– Ну, например, салфетка, – осторожно предложила она.

Ишь чего выдумала!

– Во-первых, салфетка – это не предмет, а промокательная бумага, – важно определил я. – И во-вторых, она не способствует расширению Римской империи на восток. А значит, приграничные районы Галлии будут и дальше страдать от набегов германцев из-за Рейна!

– Так, так, так… – заинтересовалась дама и в общем-то без приглашения присела за мой столик. – А где, вы говорите, Рейн?

– Да вот же он, – я указал на столовый нож, что занимал на кофейном пятне соответствующее положение.

– Так, так, так… – повторила дама, когда уяснила для себя тревожное положение Римской империи согласно моей контурной карте. – И что вы намерены предпринять?

– Надо построить мост, – заявил я, – а шестому галльскому легиону перейти через Рейн и что есть силы ударить по неприятелю!

Тут я как следует треснул кулаком по германским позициям, однако упустил из вида солонку, которая после моих решительных действий перелетела на соседний столик и нанесла непоправимый урон куриному бульону.

– Ну надо же! – изумился я.

А тем временем к месту событий стали стекаться официанты. Я и не знал, что у варваров столько резервов.

– Ситуация под контролем! – заверила всех моя дама.

Ну а я счел своим долгом немедленно расплатиться за необратимые потери в ходе последней Галльской войны, включая уничтоженный шестым легионом куриный бульон.

– И хотя с точки зрения современной психиатрии ваш случай не уникален, – сообщила мне дама, как только мы оказались на улице, – но я бы продолжила свои наблюдения сегодняшним вечером. Скажем, у меня дома…

– А кофе у вас есть? – счел нужным уточнить я.

– И кофе, и психиатрическая кушетка, – ответила дама. – И даже полное собрание сочинений Зигмунда Фрейда!

– А вы проявляете ко мне нешуточный интерес, – в свою очередь заметил я.

– Это когнитивная эмпатия, – улыбнулась она, как бы подтверждая, что так называемая прелюдия будет самой заунывной в моей сексуальной практике.

Ибо нет ничего предикативнее, чем пудрить мозги психоаналитику в разгар ее когнитивной эмпатии.

– А вы не подскажете, что все это значит? – осторожно поинтересовался я.

– Постижение эмоционального состояния другого человека посредством интеллектуального сопереживания, – охотно поделилась она своими планами на предстоящий вечер.

А я с удовольствием участвую в экспериментах, особенно если дама имеет привлекательную научную степень.

И поэтому, без возражений насчет Зигмунда Фрейда, я отправился к ней домой, где мы усердно занимались до утра предикативной и когнитивной эмпатией на удобной психиатрической кушетке.

После чего я регулярно ходил к этой дамочке на прием в качестве уникального пациента. Потому что благодаря еженедельной эмпатии у меня обнаружились все признаки вначале шизофрении, а потом и более тяжких расстройств…

Ну, например, по мнению лечащего врача, я находился в плену маниакальной триады: Крым, Рым и медные трубы. По поводу Крыма и «древнего Рыма» не стану спорить, однако медные трубы не так чтобы очень меня волновали. Хуже, когда человек видит повсюду фаллические символы, а римские арки вполне допустимы.

Кроме того, меня заклеймили как олигофрена, что является промежуточной стадией между дебилом обыкновенным и окончательным идиотом. И только по той причине, что я не могу найти в холодильнике ничего, кроме бутылок и банок с пивом.

– Дорогая, ты не подскажешь, где здесь лежит ветчина?!

– На верхней полке, кретин!

Должен признаться, что как-то вечером я пригласил на психоаналитический сеанс еще одну даму, а именно окулиста, дабы выяснить наконец – что у меня со зрением? Но дальше консультаций дело не продвинулось. То есть эмпатии втроем не получилось. Ну, разумеется, я понимаю, что окулист и психоаналитик это тебе не блондинка с брюнеткой, а разнопрофильные специалисты, но почему они ставят один диагноз – сексуальный маньяк?

После этого случая я окончательно разочаровался в современной психиатрии, а заодно и глазных болезнях. Когда внезапно прозрел и уяснил, что занимаюсь сексом не с женщинами, а чувством собственной неполноценности. Вдобавок о моей эмпатии каким-то образом узнала жена, наверное по пятнам Роршаха на одежде, и накануне развода мне отомстила. Вывезла из квартиры всю мебель, чтобы я не использовал наши совместно нажитые психиатрические кушетки в личных когнитивных целях.

* * *

В бюро путешествий мне выдали целую кипу рекламных проспектов, которые ваш покорный слуга разложил на три аккуратные пачки:

первая – «Экстремальный туризм», где красотки в бикини нежились на шезлонгах;

вторая – «Страсти господни», со старушками в белых панамках;

и третья – «По следам капитана Кука: в гости к аборигенам».

– Ваше фамилие?

– Кляйн.

– Имя?

– Ингмар.

– Профессия?

– Прощелыга… В смысле щелкопер!

– Не существует такой профессии, имени и фамилии!

– А по-вашему, заграничный тур – это горный кавказский козел?!

Надо заметить, что с девушкой-менеджером я препирался сознательно, к тому же врал и увиливал от прямых ответов. Поскольку полагал, и вполне обоснованно, что если расскажу о себе правду, то с подобной анкетой я могу рассчитывать только на бунгало где-нибудь в дебрях экваториальной Африки. Не знаю, как обстояли дела с другими клиентами этого туристического бюро, но вскоре наше милое собеседование стало напоминать «разговор по душам» со следователем.

– Я вас в пятнадцатый раз спрашиваю! – надрывалась девушка-менеджер. – Как?! Ваше?! Фамилие?!

– А я вам в шестнадцатый раз отвечаю, – не унимался я. – Ингмар Кляйн! В нашей семье всех мальчиков называли Кляйн. Мой папенька – Кляйн! Мой дедушка – Кляйн! И даже мой прапрадедушка был жуткий барон фон Кляйн!

– Покажите паспорт!

– Еще чего!

Так продолжалось довольно долго, и естественно, что наши вопли растревожили интересную женщину лет тридцати, которая тихо сидела себе на диванчике до поры до времени и меланхолично листала туристические буклеты.

– Три тысячи чертей! – воскликнула она. – И один чертенок! Неужели я вижу Ингмара Кляйна собственной персоной?!

Такой оборот событий несколько обескуражил девушку-менеджера, во всяком случае, она перестала сверлить меня взглядом и переключилась на интересную женщину.

– А вы его знаете? – удивилась девушка.

– Эх, молодость-молодость, – со вздохом ответила женщина. – Да кто же не знает Ингмара Кляйна?!

– А вот в Интернете пишут, что это фейк! – нахмурилась девушка-менеджер и указала на монитор компьютера.