– Мы только глазком на него посмотрим, только одним глазочком, я тебе обещаю!

Этот таинственный он – человек, в которого влюблена моя сестра вот уже целый месяц. Влюблена до потери самообладания, и это меня пугает порой. Света всегда была спокойной и хорошей девочкой, и эта внезапная любовь меня настораживает. Уж слишком необычно ведёт себя Света.

– Не могла влюбиться в кого-нибудь, кто качает свои мышцы поблизости? – ворчу я, действительно ощущая себя старой и больной женщиной, хотя мне всего двадцать пять и ничего, как говорится, не предвещает.

Но, если уж совсем честно, мне жутко любопытно, что там за мачо такой украл сердце моей сестры, которая даже актёрами никогда не интересовалась, а на любых поклонников фыркала высокомерно, находя смысл жизни в учёбе. А поклонников у этой красавицы с младшей группы детского сада было столько, что хоть засаливай.

– Ты хоть знаешь, как его зовут? – Я раздвигаю дверцы шкафа-купе в поисках подходящей для похода в спортивный клуб одежды, а внутри копошится протест, природу которого не могу понять, хоть убейся. – Или издалека вздыхаешь?

Что-то меня беспокоит, но я никак не могу разобраться в своих ощущениях. Какое-то странное предчувствие. Я привыкла доверять своей интуиции, но впервые за всю жизнь у меня не получается понять, отчего буквально воют все мои рецепторы, а на сердце будто бы камень тяжёлый лежит.

Света, уже облачённая в стильный спортивный костюм, выгодно подчёркивающий выдающиеся формы и осиную талию, подпрыгивает на месте, танцуя и периодически виляя выпуклым филеем.

– Рома его зовут, я выяснила. Ро-о-ома, Рома-а-ан… – мечтательно растягивает слоги в имени возлюбленного, машинально запускает руку в волосы, и её фантастические локоны, предмет зависти всех подружек, распадаются по плечам. – Ой, Ксюша, ты даже представить себе не можешь, какой он красивый… Греческий бог!

Этого нам и не хватало.

– В глаза живьём ни одного греческого бога не видела, – снова ворчу, извлекая леггинсы и топ на свободу.

Терпеть не могу спорт, у меня ничего не получается обычно, и я часто выгляжу глупо, но сестринский долг зовёт. Да и греческий бог с ним, я же туда не знакомиться с кем-то иду, не женихов себе искать, а просто поддержать Светку в её безумной затее ещё раз посмотреть на любовь всей своей недолгой жизни.

Вот бы она быстрее набралась смелости и познакомилась с ним или как-то его, что ли, спровоцировала, а не то моё терпение лопнет.

– Мы с ним пару раз в витаминном баре пересекались, он такой… – закатывает голубые глаза к потолку, мигом растеряв все слова, чтобы нормально мысль сформулировать. – Такой галантный: улыбнулся мне, стул отодвинул… В общем, я в восторге!

Господи, как мало нам, женщинам, для счастья надо. Улыбнулся возлюбленный, а мы его автоматически уже на пьедестал водружаем, любые достоинства готовы приписать. Даже простую вежливость в виде отодвинутого для дамы стула воспринимаем, не иначе как поступком героя всех войн вместе взятых. Будто бы этот Роман Светке голову дракона на блюде приволок, не меньше.

– Оно и видно, совсем поплыла от красоты его неземной. – Срываю с вешалки мастерку, которую вообще не знаю, зачем купила однажды. Но, ты гляди, пригодилась даже. – Хоть бы поговорила с ним, узнала получше. Вдруг он быдло какое или уголовник. Мало ли.

Я не могу не тревожиться о Светке, потому что она младше на пять лет, и я всегда чувствовала за неё ответственность. Сестра – самый близкий мне человек, и для её счастья я готова на многое.

Даже отправиться вечером в фитнес-клуб.

– Ой, у меня же есть кое-что! – спохватывается сестра, протягивая мне свой телефон.

На экране фотография, а на ней широкоплечий мужик повёрнут к камере спиной. Вроде пресс качает, судя по закинутым за голову рукам. Весьма мускулистым рукам, нужно отметить. Качество фото оставляет желать лучшего, и толком ничего рассмотреть не получается, но внушительные габариты спортсмена узреть и этого хватает.

Он очень крупный, очень.

Терпеть не могу качков. В мужике самое сексуальное – его мозги, а вот все эти кубики и многократные отжимания можно на второй план отодвинуть.

Впрочем, не я же в него влюблена, пусть хоть его пресс будет, как стиральная доска – меня это не касается.

– Это он! – объявляет сестра, а я хмыкаю, возвращая ей телефон. – Правда же, он потрясающий?

Неопределенно пожимаю плечами, потому что на фотографии ничего, кроме спины и коротких волос на затылке, не увидела. Но Светке и не нужен мой ответ, потому что она явно уплыла в мир истерических грёз, где ей хорошо наедине со своими миражами.

Я уверена, что если бы это фото можно было взять в руки, Светка давно уже протёрла в нём дыру.

– Нет, правда, я вот прям чувствую, что именно он – моя судьба!

Слышать подобные горячечные заявления от неё непривычно, и мне даже хочется потрогать её лоб. Вдруг заболела? Вдруг у неё Эбола, а я и не замечаю. Но с другой стороны когда-то же и она должна была влюбиться, правильно? Так почему бы и не в парня из спортивного клуба? Может быть, он, в самом деле, чудесный человек, а я лишь зря себя накручиваю.

– Я тебя не узнаю, – замечаю, когда мы после напутственных слов мамы выходим из подъезда. – Просто светишься вся.

– Любовь, Ксюша, делает нас сумасшедшими.

Кто бы сомневался, что именно таким будет её ответ.

– По-моему, кто-то статусов в социальных сетях перечитал, – скептически хмыкаю, осматривая с ног до головы возбуждённую сестру.

Светка смеётся, и мы бежим к автобусной остановке, а по спине меня больно бьёт увесистая спортивная сумка.

И хоть мне совершенно не нравится перспектива тратить вечер на чёрт знает что, но так уж и быть, составлю компанию, не рассыплюсь. Заодно и на предмет Светкиной любви гляну – нужно же понимать, что там за греческий бог так прочно поселился в мыслях моей неромантичной сестры.

Автобус останавливается в тихом микрорайоне почти в самом центре, и кроме нас с сестрой больше никто и не выходит. Апрель нынче пахнет надеждами, и в воздухе дымкой витает предвкушение перемен. Крутых виражей и неожиданных поворотов судьбы я не жду – мне и так хорошо. Мне нравится моя размеренная тихая жизнь, очень нравится.

Если подняться чуть выше по проспекту вдоль ряда цветущих диких вишен, миновать ряд магазинчиков, в которых долгие годы торгуют сувенирами, обогнуть здание французской пекарни, окажешься на центральной площади. Там всегда многолюдно, а птицы кружат в небе, пикируют вниз, выпрашивая угощения.

Память вдруг подбрасывает образы, в которых нас, совсем маленьких, водили туда – кормить голубей тёплыми булками. Я крошила белоснежную мякоть прямо под ноги, счастливо смеясь, когда сизокрылые беспокойные птицы слетались к моим ногам, жадно хватая острыми клювиками честно добытые сдобные кусочки. В те далёкие и такие прекрасные времена я была рыжей и смешной, бесконечно влюблённой в мир и жизнь. С возрастом цвет моих волос потемнел, но дарить Вселенной свою любовь мне, наверное, никогда не надоест.