– Война закончилась! Так что этот аргумент теперь несостоятелен. Изыскивайте средства, привлекайте помощь военных при необходимости…

– Так у нас на всю область – менее тридцати сотрудников Отдела по борьбе с бандитизмом, товарищ генерал! Не сильно тут и армия поможет – специфика совсем не та.

– Не знаю, товарищ Гришин! Вам поручено выполнение важного государственного задания – думайте! Свои соображение представить мне… – замминистра сделал пометку в настольном календаре, – через семь дней. В пятницу жду вашего доклада. Можете быть свободны!

– Слушаюсь! – встал со стула полковник.

Отдел по борьбе с бандитизмом Ленинградского областного управления МГБ

– Ну-с, дорогие вы мои, что сказать можете? – подполковник Галкин, начальник ОББ по Ленинградской области, с самого утра находился далеко не в благостном настроении. И причины тому имелись – недвусмысленные указания сверху были предельно лаконичны. Там кратко, ёмко и доступным языком подробно расписывались задачи, которые необходимо выполнить в самое ближайшее время.

А настроение являлось плохим по причине четкого понимания того, что оные задачи выполнить нереально даже в принципе. Только уже известных банд в области было больше, чем всех сотрудников ОББ вместе взятых. На каждого оперативника приходилось по банде, и не по одной.

Но зная, что именно поставлено на карту, Галкин ни секунды не сомневался, что никто и ничего не поменяет. Сроки не перенесут и спросят жестко.

В самом конце войны органам НКГБ и армейской контрразведки приходилось участвовать в обнаружении и изъятии большого количества ценностей неустановленного происхождения и принадлежности. Эти вещи были награблены немецкими войсками и отдельными «коллекционерами» не только на территории СССР – загребущие лапки простерлись много куда…

И если с некоторой частью отечественных музейных и прочих ценностей разбираться всё же удавалось ввиду существования описаний и каталогов, то значительная часть изъятого была тайной за семью печатями.

Вот как прикажете оценивать вещь по описанию, сделанному обыкновенным взводным?

«Брошка из желтого металла с большим камнем белого цвета. Тяжелая, полкило. Есть мелкие камешки разных цветов по бокам».

И что это за брошь?

Поделка обыкновенного кустаря, театральный реквизит – или изделие громадной ценности, вышедшее из-под руки великого мастера? Может быть, ей стоимость – пятак в базарный день, а может, это произведение искусства, в принципе неоценимое?

И таких случаев было много…

Настолько, что это уже стало проблемой. Грабили-то немцы не только у нас! Кое-что было добыто ими и в Европе. И очень даже возможно, у союзников.

С одной стороны – здорово!

«Вот вам, дорогие товарищи, спертая у вас фрицами ценность!»

Хорошо? Даже очень, смотрите, какие мы честные и бескорыстные.

А с другой…

Повертит в руках такой вот «облагодетельствованный» брошку, да и скажет: «Не моё… та тяжелее была и стоила больше. Это вы мне подделку какую-то суёте! А вот подлинная ценность у кого? Очень интересно было бы знать!»

И не сильно тут кивнёшь в сторону фрицев, мол, они во всём виноваты. Они-то – да, украли, никто и не спорит. Но вот вы – вы это мне принесли. Значит, знали, чьё и у кого сперто. Вот только вся беда в том, что принесли вы мне подделку. А ведь её кто-то сделал! Но зачем это немцам, они-то ведь изначально знали, что берут? И не было у них необходимости что-то там подделывать. А у кого она была?

И возникнут вопросы к пришедшему…

Или ещё к кому.

Да и то сказать, сильно войною наше хозяйство разорено, многое восстанавливать нужно. Вот тут бы эти самые брошки и камешки продать. Много чего полезного можно получить в обмен на эти безделушки и побрякушки.

Но как продать, если это вещь у кого-то украденная? Или вовсе отобранная силой, с угрозой оружия? А то и хуже – убили настоящего хозяина или в лагерь отправили… Могут – да и наверняка возникнут всякие вопросы неприятные. Краденым торгуете, товарищи?

И иди, отмывайся…

Не может себе государство такого конфуза позволить.

И вот именно поэтому свозят все изъятые да найденные ценности в конкретные места. Дабы уселись там за столы опытные специалисты, да в лупу внимательно посмотрели.

Что это тут такое лежит? «Самоварное» цыганское золото – или предмет ценности немыслимой?

Можно ли его где-то реализовать или лучше хозяину бывшему со всем уважением преподнести? Хорошее отношение серьёзного человека, пусть и заграничного, – оно, порою, больших денег стоит… Сегодняшним-то днём всё ведь не заканчивается, дальше жить надобно. И думать – желательно умной головой. Над тем, как эту самую мирную жизнь дальше выстраивать.

С кем крепко дружить – а с кем и не особо…

И могут здорово в этом помочь брошки и камешки, очень даже сильно. Не стоит недооценивать их притягательности для многих людей.

Потому и проверяют сейчас биографии всевозможных мастеров ювелирного дела. Привозят отобранных спецов в некие неприметные домики, где лежат в тяжёлых сейфах всевозможные побрякушки. А гляньте-ка опытным глазом, уважаемый товарищ, – что это такое тут поблескивает? Есть ли ценность какая-то вот в этом невзрачном камушке? Нет ли у него живого и здравствующего ныне хозяина? И где оный хозяин ныне проживает?

А уже совсем другие люди сделают выводы из краткой записки. Найдут уцелевших владельцев или их наследников, буде команда таковая последует. Обобщат и систематизируют записи, специалистами сделанные. Не только историю грабежей из них понять можно, есть и другие данные, порою – так куда как более важные!

Но надобно такие дома, с сейфами тяжелыми и столами с лампами яркими, ещё построить. Ибо нельзя привозить неведомо кому принадлежащие вещи в серьёзные государственные учреждения. Да, так проще – но ведь слаб человек! По умыслу или недомыслию может где-нибудь и брякнуть – мол, видел я знаменитое кольцо какого-то там Карла Первого! Привозили его ко мне на работу. Куда? Да вот – в этот самый дом и привозили!

И пошло-поехало… Никто ничего плохого не сделал – а слухи поползли уже. Оправдывайся.

Нафиг.

Не может государство жуликом выглядеть.

Вот и строят в некоторых заштатных городишках и их пригородах неприметные домики. Чтобы не мог такой вот болтун пальцем предметно указать. Мол, видел! А где? Да… фиг его знает… в лесу где-то то место расположено, сразу-то и не скажу…

И всё, умер слух нехороший. Нет в нём конкретики, никак невозможно лесной домик к чему-то ценному привязать, зацепок нет никаких.

А домики – пусть себе стоят. Их потом много для чего использовать можно – но это потом…

Получив на свою голову эту неслабую задачку, руководство МГБ размышляло недолго. Ничего принципиально нового и неизвестного тут не было. Какая, в общем-то, разница, что именно охранять?