- Да не за что, – он ответил на автомате, а потом в дверях кухни послышались шаркающие шаги.

Кажется, старик держался вертикально только благодаря костюму. Из тяжелой темной ткани пиджак стоял колом и держал находившееся внутри него худое старое тело. Однако, стоял мужчина ровно и без опоры. И глаза из-под густых белых бровей смотрели очень цепко. Венчик седых волос, торчащие уши и слуховой аппарат довершали картину.

- Здравствуйте, - голос его едва ощутимо дрожал, но звучал четко и громко. А потом пожилой мужчина протянул руку. – Профессор Дуров Павел Корнеевич. С кем имею честь?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍С ответом пришлось замешкаться, потому что в руках была толстовка, и то ли ее надевать, то ли на рукопожатие отвечать - непонятно. Выбрал второе, перекинув не надетую толстовку через руку.

- Кузьменко Степан… Аркадьевич, - рукопожатие у дряхлого профессора оказалось вполне себе крепким, и Степа вдруг добавил: – Студент. Учусь неподалеку. В Лесгафте (1). Последний курс заочки.

- Ага, ага… - закивал дедок. – Я там кое-кого знавал и… А, впрочем, что же мы на кухне? Прошу с нами чай пить. Турочка, я пошел чашки и ложки доставать.

- Дед, я сама… - слова беловолосой девушки полетели уже вслед. Профессор довольно бодро поковылял с кухни. – Эх… - махнула рукой. - Перебьет опять половину. А ты чего стоишь?! Входная дверь там.

- Меня чай пригласили пить.

Она сначала хотела что-то сказать, даже рот открыла. А потом вздохнула. И произнесла устало:

- Тогда помогай.

- Слушай, - Степа искал в холодильнике затребованные масленку и сыр. – А как он тебя назвал… дурочка? Или мне показалось?

- Сам ты дурочка! – она вернулась с заварочным чайником. – Ту-ро-чка.

- В этом же… кофе варят? – спросил он неуверенно. Масленка нашлась, сыр в упор не видел. – Или турочка в смысле… национальности?

- Тура – в смысле имени! – чайник накрыли тряпичной курицей из лоскутков. – Зовут меня так. Ту-ра.

- Это какое имя? - Степа даже оторвался от своих розысков и оперся на дверцу холодильника, в ответ на что белый монстр не преминул качнуться.

- Аккуратнее! – прикрикнула на него хозяйка квартиры. – Человеческое это имя.

- Не русское какое-то, - от неожиданности он вдруг обнаружил-таки в дверце сыр.

- И что?

- А какое?

- Любопытному… Степе на базаре дали по… попе.

От внезапности пассажа он рассмеялся.

- Не, ну если это секрет…

- Не секрет! – в руки Степану вручили поднос с чайником, маслом и сыром. – Первая дверь напротив. Отнеси, поставь все на стол и возвращайся с подносом. - И, уже в спину: - Отец - норвег.

Норвег… Или правильно – норвежец? Да все равно - тогда понятно, откуда эти волосы белые. Наверное, настоящие такие.

За первой дверью напротив оказалась комната, сплошь заставленная полками с книгами. А еще там были пианино, буфет, огромный круглый стол и громоздкие деревянные стулья. Передвигаться в этой комнате Степа мог только аккуратно и боком. У дальнего края стола профессор Дуров расставлял белые с красным чашки. Никаких осколков, вопреки опасениями Туры – вот же имечко! – не было видно.

- Ставьте сюда, Степан Аркадьевич! – засуетился профессор. Сгрузив поклажу на стол, Степан Аркадьевич снова вернулся на кухню. По имени-отчеству его называли только во время медкомиссии.

На кухне дочь гордых норвегов резала колбасу, и Степа вдруг понял, что голоден. И что колбаса в чаепитии кстати.

- Печенье в вазу пересыпь, - получил он очередную команду. И под шорох пакета задал вдруг неожиданный даже для себя вопрос.

- А вы тут вдвоем живете… с дедом?

- Втроем.

- А кто третий? - Степа покрутил головой в поисках мусорного ведра и, найдя его, точным броском отправил туда скомканный пакет из-под печенья.

- Вы из паспортного стола?

Колбаса на тарелке была разложена по безупречной окружности, и желудок дал понять, что очень даже не прочь.

- Не. Ну если и это секрет…

Она стрельнула в него косым взглядом. Глаза у нее яркие - невероятно. Как будто нарисованные на белом листе. Светлые, но яркие – бывает же такое.

- С нами еще живет Елена Павловна.

- Это дочь Павла Корнеевича? – проявил чудеса сообразительности Степан.

- Угу. И моя… мать.

Паузу и интонацию было невозможно не заметить, но как отреагировать - Степа не знал. Поэтому решил продолжить задавать вопросы на тему, которая ему вдруг стала очень интересна.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Квартира огромная, коммуналка, комнат шесть минимум. Живут втроем. А Степкин родной институт – в соседнем дворе. Экономия времени - колоссальная просто, совсем другой порядок, чем сейчас, когда Степану приходится добираться со съемной квартиры с Парнаса (2). В свое время прижимистый Степа снял квартиру именно там, в новостройке, а потом все не доходили руки заняться поиском другого жилья – хотя экономия вышла боком, это он уже понимал. А тут – само в руки пришло. Идеальный вариант. Институт – рядом. До тренировочной базы - семь остановок на автобусе. Все рядом, все близко.

- Слушай… А вы комнаты не сдаете?

- Нет, - ответ прозвучал резко. – Иди, неси печенье и чайник.

- А почему? - Степа подпер плечом косяк, удерживая поднос одной рукой. – Места у вас тут много, а деньги, по-моему, вам лишними не будут. То есть, - собеседница его ничего не сказала, но Степка сам сообразил, что выразился не самым удачным образом. – Я хотел сказать, что деньги вообще лишними не бывают. А я… ну ты же поняла, что я про себя спрашиваю… я бы у вас комнату снял. Потому что…