"Изыди, сатана, тебя не касается" – ответила и заблокировала лёгким движением руки.

В дверь позвонили. Натка пришла.

– Смотри – письмо, в двери торчало.

В руках – веселенький конверт. После вскрытия послания одна в ужасе упала на диван, другая в панике забегала в поисках валерьянки.

– Натка, прочитай ещё раз. Может, это не мне?

– А в подъезде есть кто-то еще с таким же именем?

Записка гласила: "Дорогая Анна! Желаю быстрее сдохнуть. Дед Мороз"

– Кто это может быть?

– Да откуда же я знаю? Может, дети балуются? – Аня с надеждой взглянула на подругу.

Но та лишь поджала губы.

Тренькнул телефон, возвещая о новом сообщении. Вместе прочитали послание от неизвестного отправителя: "Получила письмо? Будешь знать, как чужих мужей воровать!"

– Уже понятно, что женщина. Вспоминай, на чью ячейку общества посягнула?

Аня возмущенно захлюпала носом.

– Да я… Да ты же знаешь… Я никогда чужое не трогаю!

Натка развела руками.

– Думай. Надо это пресечь. Новый год на носу, печально будет получать такие цидульки весь декабрь.

Решили, что подруга заночует у нее. Аня побрела в кухню погрустить и пожалеть себя, горемычную. Гирлянды весело подмигивали на фоне засыпающего города.

Она постояла у окна, машинально поводила по нему пальцем. Долго жалеть себя было зябко. Так что, подхватив тепленького кота, отправилась спать.

На стекле разноцветные огоньки гирлянды расцвечивали оставленное ею слово: "ТАИР"

За завтраком перебрали былые романы, копнув даже в сторону школьных. Ничего не прояснялось. Больше никто не писал, номер отправителя был отключен. Затишье настораживало.

Проводив Натку, Аня махнула рукой на её совет не высовывать нос и отправилась за подарками. Стремглав выскочив из подъезда, где в углах мерещились чьи-то инфернальные жёны, отправилась в вояж по магазинам.

В городе царила суета – до Нового года неделя. Мужчины тащили елки, женщины бежали за зелёным горошком, дети шумно радовались снегу.

Вчера, поглядывая с завистью на спящую подругу, Аня зашла на сайт. Так остро захотелось перекинуться с кем-нибудь словцом. Было два сообщения. Марк и Илья. Она ответила обоим, тут же по привычке окрестив Шагалом и Репиным. Но Марк, видимо, уже спал, а Илья ответил. Слово за слово, договорились встретиться вечером. Так что, вернувшись с покупками, она засобиралась на свидание.

Вечер удался, Аня даже подзабыла о проблемах. Ведь шашлык и хачапури – действенные лекарства от стресса. Илья был обаятелен и разговорчив, подливал вина, сам же налегал на чачу. В какой момент соскочил с катушек – она так и не поняла. Вот только что сидел душка-парень, а через минуту уже жахнул кулаком по столу и поднял перекошенные глаза.

– Ещё чачи!

Пьяных она побаивалась. Кто знает, что затевают тараканы в их головах.

– Думаю, тебе уже достаточно.

Чужой, так внезапно вылезший из милахи Ильи, и не думал исчезать. Он схватил Аню за руку и начал выкручивать:

– Не указывай, поняла?!

Броском кобры Аня схватила бокал и плеснула вино в кривую физиономию. Хотела ещё приложить хачапури, но его сложно было ухватить. Илья отпустил руку и сник. Потом поднялся и сказал в никуда:

– Извините, был не прав.

И с гордо поднятой головой, как император в изгнании, удалился в уборную.

Аня решила быстренько уйти по-английски. К ней уже спешил официант.

– Ваш муж нас покинул, просил передать, что поехал домой.

И протянул счёт. Никто в ресторане не понял, с чего вдруг женщина начала так хохотать.

В истерическом состоянии и с похудевшим кошельком она возвращалась после встречи с Репиным. "Так тебе и надо" – думала про себя, подставляя пылающие щеки колким снежинкам.

В подъезде было темно. Когда она наощупь поднялась на второй этаж, от стены отлепилась фигура и двинулась к ней. Завопить от страха не успела, потому что услышала:

– Привет, Анчоус!

Потом они сидели в кухне и отогревались чаем. Бывший муж Витя понуро слушал, а она костерила его за то, что шляется по ночам и пугает порядочных женщин.

– Ань, тут такое дело… – что-то в его голосе заставило прерваться. Она села напротив и уставилась на него.

– Я встретил женщину и полюбил. И её тоже зовут Анна.

– Совет да любовь. А жена-то в курсе?

– Да. Думает, что это ты.

Аня с грохотом поставила чашку.

– А я тут при чем?!

Витька развёл руками.

– Услышала мой разговор и начала орать, что убьёт тебя. Телефон выкинула в окно.

Она ахнула и побежала за письмом деда Мороза. Вернувшись, кинула в Витьку:

– Её рук дело? Надеюсь, ты объяснил, что я не при чем?

Витька молчал. Аня, руки в боки, сказала:

– А ну-ка встал и вышел вон! Сидит, чай распивает, рожа бесстыжая! Мало мне крови попил!

И погнала Витьку к двери. Тот уже обувался, а она все налетала коршуном.

– Я же и пришёл предупредить…

– Иди и решай проблему, предупреждальщик! А то устрою вам варфоломеевскую ночь и утро стрелецкой казни! Семейка Адамс!

Захлопнув за ним дверь, возмущённо покружила по комнате. Потом позвонила подружке и с жаром выплеснула новости.

– Сама пойду к этой! – Анина душа жаждала кровопролития.

– Если что, я с тобой. А пока что остынь.

– Я тебе про Репина ещё не рассказала.

Натка пообещала заскочить завтра за всеми душераздирающими подробностями.

Пискнул телефон. Марк, который Шагал, написал: "Добрый вечер, Анна!" Ха! Наверно, такой же, как все, жлоб или пьянь. И выбрал же время – когда хочется рвать и метать!

Телефон пискнул снова.

"Завтра будет фестиваль еды. Пойдем?"

Утром Кузя устроил по традиции ранний тыгыдык, чтобы раб человеческий быстро встал его кормить. Но Аня не реагировала. Тогда Кузя пошёл на крайние, но действенные меры – пробежался по ней галопом. Пришлось подняться и тащить бренное тело в кухню.

На улице едва брезжил рассвет. Наглец Кузя гремел плошкой. А Аня смотрела на свое лохматое и несчастное отражение в окне.

Думалось, что надо позвонить детям – а вдруг приедут на Новый год? Что скоро уже будут внуки, а она все ждет какую-то судьбоносную встречу. Что декабрьский отпуск закончится с боем курантов. Что хорошо бы позвонил Витька и сказал, что его малахольная успокоилась. Знали бы дети, что папаша чудит, а расхлебывать приходится ей. Надо утрясти эту ситуацию, а потом идти на курсы вязания что ли. На носу не Новый год, а полувековой юбилей. А она скачет, как молодая. От досады на себя аж рукой махнула.

Все эти мысли не перекрывали одну,