– Тоже мне, звезда! – фыркнул в партере Левицкий и хлопнул в ладоши: – Всем перерыв. Полчаса. И передайте Строевой, что, если она снова сбежит со сцены, я заменю ее. Дублерша справится с этой ролью ничуть не хуже!

Актеры неровной цепочкой потянулись за кулисы. Левицкий, провожая их взглядом, даже не пошевелился в кресле.

Артем Игнатьев, игравший Николая Турбина, выходил со сцены последним. Он слегка придержал Вадима Денисова, разматывавшего полотенце на голове. Вадим удивленно посмотрел на него.

– Тебе чего, вьюнош? – спросил Денисов.

– Что Левицкий так на Марию взъелся? – недоуменно поинтересовался тот. – Сначала, как в театр пришел, чуть не на руках ее носил, а теперь готов сожрать и кости повыплевывать. Как будто она ему не дала!

– Именно так, Тема, – усмехнулся Вадим. – Просто взяла и не дала. Женщины мужчин так из равновесия и выводят.

– Да брось ты! – фыркнул Игнатьев. – Неужели этот маленький, лысый и пузатый пень всерьез рассчитывал приударить за Строевой? Да ни в жизнь не поверю! Она звезда. Красавица. Да к тому же муж у нее…

– А Левицкий худрук, – пожал плечами Денисов. – И если ты подзабыл, могу напомнить, что именно от него зависит, будет ли играть Строева в этом театре или ей придется искать себе другое место.

– Да кто это ему позволит Марию отсюда выгнать? – изумился Артем. – Мы же половину сборов на ней делаем.

– Никто ее не будет выгонять. Просто еще пару недель таких издевательств, и Строева сама все бросит и уволится, – махнул рукой Вадим. – Или действительно пристрелит его, как и грозилась…

– А что, Мария и вправду грозилась Левицкого застрелить? – удивился юный Игнатьев.

– Да ну тебя, Тема! – махнул на него рукой Денисов. – Ты как будто не в театре работаешь, а в глухом лесу поганки собираешь…

Вадим развернулся и пошел в свою гримерную. А Игнатьев остался стоять на пересечении коридоров, удивленно глядя вслед коллеге и раздумывая над его словами.

В театре действительно в последнее время происходило что-то странное. С приходом нового художественного руководителя не только обновился репертуар, но и кардинально изменилась атмосфера внутри труппы. Артем учился во ВГИКе и не так часто бывал здесь, но и от него не укрылось то, что в театре началась настоящая война. И, судя по всему, зачинщиком был именно Левицкий.

Впрочем, молодого актера это не особо беспокоило. Он был востребован и в свои девятнадцать лет успел сыграть уже в трех спектаклях. Артем придерживался твердого убеждения, что во время любой постановки трения между режиссером, худруком и актерами просто неизбежны. И самой большой глупостью, которую можно было сделать во время генеральной репетиции, – это обращать внимание на всякие закулисные сплетни по поводу сексуальных домогательств и возможных убийств. Поэтому он пожал плечами и, насвистывая популярный мотивчик, отправился к себе в гримерную.

Строева так не считала!

Для нее те проблемы, что начались с приходом в театр Левицкого, были куда как серьезны. Поведение худрука по отношению к ней переходило все границы дозволенного. С такой наглостью и беспардонностью даже она, немало повидавшая на своем веку, еще никогда не сталкивалась.

Левицкий явно решил избавиться от нее. И он делал все, чтобы вывести Строеву из равновесия и выставить ее перед остальными спесивой дурой, возомнившей себя суперзвездой. И, что самое страшное, худруку это здорово удавалось!

Левицкий всегда находил самый лучший момент для того, чтобы нанести очередной удар по ее самолюбию. Например, сегодня. Ну какой нормальный руководитель скажет актрисе, уже доказавшей свою состоятельность и зрелость на театральном поприще, что она играет бездарно? Особенно во время генеральной репетиции. Можно подумать, что раньше нельзя было определиться, подходит она на эту роль или нет!

Конечно, Мария понимала, что вела себя как школьница. Не стоило ей убегать со сцены и устраивать истерики, какими бы оскорбительными ни показались ей слова Левицкого. В конце концов, на то она и актриса, чтобы суметь сыграть спокойствие и терпение даже в такой ситуации, когда внутри все кипит. Но она просто больше не могла терпеть его издевательских придирок!

В дверь гримерной Строевой постучались, и Мария, немного поморщившись, разрешила войти. На пороге появилась ее лучшая подруга, Светлана Турчинская, игравшая в этой же постановке «Белой гвардии» роль Ванды Лисович. Она секунду помедлила, подозрительно посмотрев через плечо в коридор, а затем плотно прикрыла за собой дверь.

– Мария, я все слышала! – заявила она. – Этот старый похотливый козел…

– Давай не будем опять об этом, – недовольно поморщилась Строева. – Сколько можно переливать из пустого в порожнее?

– Да ты послушай меня, – махнула руками Турчинская, присаживаясь в свободное кресло. – Левицкий отстранил от работы Игоря Станиславовича…

– Единственный верный поступок, – пожала плечами Мария, стараясь выглядеть равнодушной. – Бельцеву действительно лучше заниматься своими прямыми обязанностями. Как помреж он плохо смотрится.

– Да дослушай меня! – возмутилась Турчинская. – Игорь Станиславович пошел к Воронцову и рассказал о тех безобразиях, которые творит Левицкий в театре. И, в частности, в отношении тебя! Наш директор тут же спустился вниз и потребовал от худрука быть сдержанней и тактичней. И ты знаешь, что сказал ему этот пухлый уродец?

– И знать не хочу! – попыталась отмахнуться от подруги Мария, но та ее не слушала.

– Говорю дословно, ты уж меня извини. – Тараторившая без умолку Светлана на секунду сделала паузу и закончила, подражая голосу худрука: – Мне наплевать, что возомнила о себе эта ментовская подстилка. Но если она и дальше будет игнорировать мои указания, то вылетит с роли!

На секунду в гримерной повисла гробовая тишина. Левицкий и раньше позволял себе довольно нелицеприятные высказывания в адрес Строевой, но такого хамства она от него не ожидала. Поэтому первые несколько секунд Мария просто сидела с открытым от изумления ртом, не в силах ничего сказать.

Турчинская даже испугалась, увидев такую реакцию своей подруги. Ей и самой было бы неприятно услышать подобные слова из уст худрука одного из лучших театров Москвы. Светлана понимала, что Марию они просто взбесят. Но, увидев целое море ненависти в глазах подруги, засомневалась, а следовало ли вообще передавать ей эти слова Левицкого.

– Вот сука! – прошипела Строева, когда наконец смогла переварить услышанное.

Светлана, прекрасно знавшая, как ее подруга может иногда материться, слегка поморщилась, ожидая продолжения тирады. Но Мария удержалась от прочих эпитетов. Она просто вскочила со стула и отшвырнула его от себя.

– Он еще поплатится за эти слова! – проговорила она, с ненавистью глядя на дверь, будто видя там Левицкого, а затем повернулась к Турчинской: – Светка, если ты когда-нибудь услышишь, что худрука застрелили, то знай, что это сделала я!