Поэтому не любит дядя Вася слежки за неверными супругами, не получается у него. Оттого и злой такой с утра.

– Подождет ваша дамочка! – сказала я. – Попозже ей назначьте! Судя по всему, время у нее есть.

– Василиса, время! – теребила меня мастер. – Волосы пересушим!

– Говорить больше не могу, мыться надо! – Я бросила трубку, успев услышать еще сердитый рык дяди Васи.

Под теплыми струями воды я оттаяла, и настроение резко повысилось. В самом деле – жизнь не так плоха.

Во-первых, наконец-то наступила весна. Во-вторых, дядя Вася редко позволяет себе разговаривать со мной в таком тоне, так-то он человек незлобивый и отходчивый. В-третьих, дядя Вася и Бонни – это вся моя семья на сегодняшний день, а близким людям, как известно, прощается многое. И в-четвертых, волосы покрасили очень хорошо. Такой дивный оттенок медового… Светлый мед, липовый…

У меня от природы и так светлые волосы, но этот цвет мне явно к лицу. И к такой шевелюре подойдет та миленькая голубая кофточка на пуговках, которую я купила буквально вчера.

– Ну как? – Мастер отступила и повернула ко мне зеркало.

– Блеск! – ответила я честно. – Вот спасибо!

– Носи на здоровье…

Расплачивалась я на ходу и куртку надевала тоже на бегу. И понеслась к дяде Васе. Живем мы с ним на Васильевском острове, а там не то чтобы все близко, но старожилы передвигаются пешком – так удобнее. Где дворами проходными путь срежешь, где через скверик перебежишь, где подъезд сквозной, а там через мостик пешеходный, мимо кладбища – и вот я у его дома.

Ключ куда-то завалился, и я стала трезвонить.

– Ну что такое… – дядя Вася открыл дверь. – Вы, девушка, к детективу?

– Дядя Вася, вы что, меня не узнали? – Я оторопела.

– Василиса! – Он отступил в глубь квартиры. – Ну ты даешь! Надо же, как прическа меняет человека!

– Богатой буду! – обрадовалась я.

– Угу, если так будешь к работе относиться, то скоро бутылки с тобой собирать пойдем!

– Да что с вами сегодня такое? – изумилась я.

– Этот негодяй… – начал он, и я сразу поняла, что дело пахнет керосином. Потому что в квартире тихо, а обычно при моем приходе раздается дикий вой, лай, стук и грохот. Когда семидесятикилограммовая махина стучит головой в дверь, дверь выдерживает недолго. И в прихожей появляется огромное чудовище светло-песочного цвета, из открытой пасти размером с небольшой такой дорожный саквояж, капает удивительное количество слюны, хвост мотается из стороны в сторону с амплитудой… в общем, человека зашибет если не насмерть, то с ног сбить может запросто. И все это зовется Бонифацием, сокращенно Бонни, и является собакой породы бордоский дог.

Бонни – моя радость и счастье, свет моих очей. Он достался мне по наследству, и теперь у нас полная взаимная любовь и согласие. Бонни меня обожает и рвется меня защищать и опекать, а для этого, разумеется, он должен все время находиться рядом. И как, интересно, это сделать? Мало ли куда я хожу… При моей работе часто нужно казаться незаметной.

Ага, попробуйте не заметить этого слонопотама!

Тем не менее Бонни очень не любит оставаться один, а вот с дядей Васей у них полное взаимопонимание. И слушается он его гораздо охотнее, чем меня. Так что сегодня с утра я привела Бонни, а сама упорхнула в салон красоты. И что же он натворил?

После того как одна богатая дама отвалила нам хорошие деньги за спасение своей жизни и всяческую помощь[2], я уговорила дядю Васю сделать ремонт в квартире. Потому что квартиру свою он использует в качестве офиса, и, сами понимаете, как клиенты относятся к потолку с трещинами, оборванным обоям и облупленным подоконникам. Лично у меня нет доверия к человеку, который не способен привести в порядок собственный кабинет. Но если вы думаете, что заставить моего шефа сделать ремонт было легко, то вы глубоко ошибаетесь.

Некоторое время назад мне удалось выбросить старое продавленное кресло с пружинами, впивающимися в зад посетителя, как только он опустит этот зад в то кресло. Взамен купили новое, кожаное, а также два неудобных стула с жесткой спинкой. Тут же выяснилось, что кресло совершенно не подходит к столу – старому, обшарпанному, с потертой и исцарапанной столешницей, да еще Бонни изгрыз все ножки, как будто он не взрослая, солидная собака, а четырехмесячный щенок, страдающий от переизбытка энергии.

Стол я раздобыла с большой скидкой через Интернет – разорившаяся фирма распродавала свое имущество. Там же прихватила шкаф для бумаг и очень стильную вешалку для прихожей. Далее понадобились настольная лампа, новый компьютер, и в конце концов дядя Вася согласился, что надо бы комнату обновить.

Господи, чего мне это стоило! Десять не десять, но пять лет моей молодой жизни на его совести.

Василий Макарович был тверд, как гранитная скала. Ремонт только в кабинете. Туда действительно ходят клиенты, там должно быть прилично. Причем оказалось, что слово «прилично» мы с ним понимаем совершенно по-разному.

– Обои переклеить и потолок побелить! – орал дядя Вася. – А окна я сам выкрашу!

– Или меняем ваши прогнившие рамы на стеклопакеты, или я сама выброшусь вот в это окно! – орала я в ответ.

И Бонни вторил мне басовитым лаем. Думаю, что Бонни сказал решающее слово, и в результате в квартире появилась разбитная малярша Зина.

И только я перевела дух, как эта самая Зина принялась удивительно быстро окучивать дядю Васю, потому что сама она оказалась откуда-то из-под Новгорода, а тут мужчина одинокий, не очень старый и с собственной квартирой. Женщина, эта самая Зинаида, была видная и по-своему неплохая, но дядя Вася на ее прелести, надо сказать, не повелся.

А пока они там разбирались, ремонт, сами понимаете, двигался медленно. А у нас клиенты, и финансовое благополучие напрямую зависит от их количества.

Так что пришлось нам с Зиной расстаться и нанять двух черноволосых мальчиков с испуганными глазами. Эти готовы были работать хоть сутками, беда в том, что они ничего не умели. Ни красить, ни клеить, ни гвоздя вбить, ни по-русски говорить.

Дядя Вася помаленьку накалялся и готов был уже все бросить, но парни развели такую грязь, что жить в квартире все равно было совершенно невозможно.

И тогда небо послало мне Этю. Да-да, именно так он себя называл, а уж какое это полное имя, я понятия не имею.

Этя был здоровенный рыжий дядька с многочисленными дефектами речи. Из тридцати трех букв русского алфавита он выговаривал только три, самое большее – четыре. На руки эти дефекты не распространялись, руки у Эти были золотые. Причем не сомнительной пятьсот восемьдесят третьей пробы, а настоящей, девятьсот пятьдесят восьмой. Этими самыми руками он вмиг привел в порядок комнату и прихожую – на большее дядя Вася никак не соглашался, клиенты, мол, ходят только туда, а он как-нибудь проживет.