Еще две сои, и он увидит наконец болтающуюся на ветру маленькую красно-зеленую вывеску с мигающей надписью: «Парадиз Тату». Еще одна сои, и он сможет отодвинуть москитную сетку черного входа и выполнить ежегодный ритуал: вручить Тааси подношения, ладан и цветы, тому самому Тааси, который стоял у истоков его кошмара.

Добравшись до места, он переводит дыхание и осторожно прижимается к стене, которая некогда поддерживала его. Иногда ему кажется, что на облупившейся от непогоды дверной раме остался след его тела. Можно подумать, что справа, высоко в углу, его пальцы нарисовали солнце. Он проверяет рукой углубление в лестнице. Тааси всегда оставляет там ключи, давая ученику возможность войти, не тревожа учителя. Человек в маске и Тааси стали с течением лет друзьями. Каждый раз, когда татуировщик видит его в подсобном помещении лавочки, его глаза сияют признательностью. Когда-то клиенты воспринимали его как духовного руководителя, способного подарить им при помощи своей иглы жизненную силу, а теперь он считается обычным рисовальщиком по телу.

Никто больше не приходит поблагодарить его за выполненную работу, гордо обнажив участок кожи с его произведением. Никто не воздает ему почестей. Традиция утрачена. Только человек в маске возвращается каждый год.

Он засовывает ключ в замочную скважину слегка дрожащей рукой. Войдя, он понимает, что ничего не изменилось. В помещении по-прежнему царит сумрак, он снова видит маленький алтарь с остроконечной, торчащей, как игла, крышей, способной пронзить небесный свод. Снова видит диван, который приютил его двадцать лет назад, когда ему нужно было спрятаться от света, чтобы дать ранам затянуться. Видит покрытый серым слоем пыли стол с темными кругами. И полки, заставленные цветными склянками.

Войдя сюда в первый раз, он еще не знал, что навеки изгоняет себя из мира людей. Он думал, что татуировка Тааси навсегда соединит его с любовью, снимет проклятие и позволит достичь счастья.

Человек кладет пластиковый пакет на стол, достает гирлянду роз и жасмина, вешает ее к тем, что уже украшают алтарь, к тем, что он возложил год назад. Потом он берет две ароматические палочки и ставит их в маленькие, специально для этого предусмотренные углубления.

Он опускает руку в карман брюк и достает спичечный коробок, который всегда носит с собой, как последнее воспоминание о детстве, хранимое, словно сокровище. Его всегда завораживало то, как вспыхивает, словно по волшебству, деревянная палочка от соприкосновения с гладкой коричневой поверхностью картонного коробка. Когда он был маленьким мальчиком, эти палочки делали его колдуном.

Тааси наверняка причащает клиента в соседней комнате. В маленьком, полном молитв помещении человек в маске пытается забыть обо всем. Он не хочет снова погружаться в глубины памяти, не хочет воспоминаний. Он соединяет руки и медленно подносит их к лицу.

Его глаза постепенно закрываются.

Человек в маске чувствует, как душа поднимается от живота к горлу и вибрирует в голосовых связках, словно собирающийся оторваться от земли самолет.

— Добрый вечер, Тааси, — слышится голос клиента из соседней комнаты.

Человек внезапно возвращается к реальности.

Он прекращает молиться, внутренности сводит от резкой боли.

— Я пришел попросить вас обновить коготь у моего тигра. Он стирается.

Этот голос. Человек в маске знает этот голос. Он слышал вчера во сне, как этот голос произносил оскорбления, возвращал его к прошлому, к событиям двадцатилетней давности, напоминал ему о разваливающейся хижине на сваях… Этот голос заставляет его страдать. Голос воскрешает отвратительные лица, их черты человек хранит под кожей, их черты разбухают у него под щеками. Маска грозит взорваться от вспышки возрождающейся памяти.

— Ну-ка покажи мне. Да, вижу. На уровне левой лопатки, — отвечает Тааси.

Это он.

Это точно он. Его палач.

— Я это исправлю. Тут дел на минуту. Садись туда, я сейчас вернусь, — заявляет Тааси.

Человек в маске слышит, как деревянный стол, точно так же, как в его кошмарных снах, стонет под весом клиента, слышит звук приближающихся к подсобке шагов.

Он хотел бы убежать, но ноги приросли к полу.

— Здравствуй, Сит[4], — бросает ему татуировщик, ищет что-то на полках и берет краску, которая сумеет оживить блеск тигра.

— Кхрью[5]…

Голос человека разбивается на осколки, которые рвут ему горло. Он спрашивает себя, не заглянул ли палач в подсобку. Не узнал ли его в силуэте, распростертом перед позвякивающим колокольчиками алтарем.

— Я сейчас отпущу клиента, и мы с тобой выпьем немного, если ты не против. То есть я приготовлю тебе чай, — говорит ему Тааси.

Он знает, что его ученик боится жара алкоголя. Маска и так нагревает ему лицо, ему кажется, что если к этому прибавить ликер, то оно заполыхает как живой факел. И татуировщик всегда готовит ему чай.

— Очень хорошо, — бормочет человек в маске.

Тааси берет склянку, возвращается в лавочку и закрывает за собой дверь.

Но капризная створка отходит от проема и остается полуоткрытой.

— Давно у вас эта татуировка?

— Больше двадцати лет, — отвечает голос палача.

Да, больше двадцати лет. За это время тигр местами, должно быть, поблек. Несколько морщин, несомненно, украшают его отливающую синевой шерсть, на широко раскрытой пасти появились лишние складки. Но громкий голос, перекрывающий звериное рычание, не изменился. Он так и остался оглушительно громким.

— Возможно, вам будет немного больно, — предупреждает Тааси.

— Начинайте, не волнуйтесь.

Человек в маске вспоминает ощущение, появляющееся по мере проникновения иглы под кожу. Сначала оно похоже на боль от укуса насекомого, затем его сменяет боль от пореза, а потом — боль от ожога. Но, в противоположность ему, палач кричать не будет. Он задержит дыхание в животе тигра, которого носит на спине. Он не сделает и малейшего жеста, умоляя Тааси прекратить мучения.

Напрасно человек в маске вытягивает шею, надеясь понять, получает ли дьявольский клиент удовольствие от этой маленькой пытки, горит ли в его глазах огонь, напоминающий огонь наслаждения.

— Я почти закончил, — говорит татуировщик.

— Не торопитесь. Для меня главное — чтобы мой тигр стал безупречным.

Крупные капли пота, словно слезы, усеивают деревянные края маски. Человек чувствует, что его охватывает непреодолимое желание, похожее на лихорадку, которой он не знал с тех пор, как стал прятаться от людей: он хочет броситься в соседнюю комнату, хочет дать своей душе возможность испустить вопль, хочет схватить иглу Тааси и испортить рисунок, изображающий тигра. Он хочет вонзить иглу глубоко в тело, ударить в желудок, в легкие, а потом и в сердце. Окрасить в цвет ночи органы того, кто превратил его жизнь в ад. Чтобы показать ему, каково это — жить в тени. Чтобы приговорить и его к бегству от света дня.