Я провёл её в комнату, где стояло пианино, и спросил, не родственница ли она князьям Долгоруковым? Она ответила:

– Да, я бывшая княжна Долгорукова. В 1903 году я закончила Смольный институт, а там нас обучали пению и игре на фортепианах. Если пожелаете, могу и вас этому учить.

Я слегка оторопел от того, что меня будет учить княжна. Никогда – ни до, ни после я с князьями не знался. Она была единственная, кто от меня не сбежала, и с бесконечным терпением стала со мной заниматься. Софья Андреевна учила меня играть лишь то, что помнила со времён учёбы в Смольном – увертюры и аккомпанементы к ариям из опер. Сначала показывала сама и, аккомпанируя себе, тонюсеньким голоском пела, запрокинув головку, как птичка. Я особенно запомнил в её грассирующем исполнении арию Мсье Трике из «Евгения Онегина»: «Какой прьекрасни этот дьень, когда в сей деревьенский сень…» После урока Софья Андреевна шла на кухню пить чай и беседовать с моей бабушкой. Рассказывала ей про свою тяжкую жизнь после революции, нищенское существование в крохотной комнатёнке, да ещё с гордостью говорила про своего младшего брата Колю, известного художника – плакатиста. Любила она вспоминать про наезды с сёстрами в Ясную Поляну в гости к Толстым. Лев Николаевич был радушным хозяином, рассказывал им удивительные истории и русские народные сказки, которых знал множество, и вдобавок немножко с девушками флиртовал. Говоря это, Софья Андреевна хихикала, потупляла глазки и прикрывала ротик платочком. На вопрос моей бабушки, есть ли у неё дети, княжна краснела и шептала: «Я девица…».

Когда я про это вспомнил, то подумал – а ведь через Софью Андреевну я оказался всего в двух степенях отдаления от самого Льва Толстого! То есть цепочка очень короткая: я – Софья Андреевна – Граф Толстой. Как и во многих моих виртуальных связях, отдаление было не только в пространстве, но и во времени.

Ну ладно, подумал я, все эти занятные цепочки показывают степени отдаления, то есть с людьми, к которым я никакого отношения не имел и даже в глаза их не видел. Потому считаю, что поиски степеней отдаления есть не более, чем пустая забава. Таких цепочек любой читатель может настроить множество и писать дальше про это не стоит.

А что если сделать наоборот – вместо степеней отдаления поискать степени приближения? Иными словами, вспомнить такие встречи и ситуации, которые по воле случая позволили лично мне познакомиться с интересными людьми и приблизиться к каким-то примечательным или просто забавным ситуациям, а иногда и самому в них поучаствовать.

Так я и сделал. Покопался в своей памяти – кое-что вспомнил, кое-какие детали пришлось поискать по книжкам и в интернете, и в результате получился цикл из 32 рассказов, которые вошли в этот сборник. Я его так и назвал: Степени Приближения.

Сборник разделён на четыре части. Первую я назвал Там (то есть в СССР, где прошла моя первая жизнь), вторую – Здесь (то есть в США, где течёт моя вторая жизнь), третью часть я назвал Люди (это понятно – при интересных людей), и четвёртую – Наука, Искусство или Около (да, именно: «про около» науки и искусства). За исключение некоторых «красивостей», в этих историях ничего не выдумано, написано, как я запомнил и понял. Ну, а если где-то ошибся и что-то перепутал – прошу простить, это я не умышленно…

Мне было интересно писать эти рассказы и надеюсь, что вам не будет скучно их читать.

Недавно я посмотрел кино «Мост Шпионов» (Bridge of Spies), снятое Стивеном Спилбергом об обмене в 1962 году советского шпиона Рудольфа Абеля на американского пилота Гэри Пауэрса. Хорошее кино, добротно сделанное и аккуратное даже в мелочах, хотя, как и положено в Голливуде, не без развесистой клюквы. В отличии от всех сидевших в зале, был у меня к этой теме личный интерес, ибо по вывиху судьбы мне довелось видеть Пауэрса в самые первые часы после его драматического приземления в СССР в 1960 году.

* * *

Когда я был подростком, у меня была одна всецело захватившая меня страсть – хотел делать кино. Всё равно, как – хоть оператором, хоть режиссёром, актёром, монтажёром – в любом качестве, лишь бы делать кино! Когда мне было 12 лет я сконструировал и построил 16-мм кинокамеру, ибо в те годы камеры в СССР не продавались, хотя катушки с плёнкой можно было купить. Камера была конвертируемая, то есть я мог её быстро превратить в кинопроектор. Сам снимал, сам проявлял, сам монтировал и сам крутил свои фильмы. Я проглатывал все доступные книги по производству кинофильмов – от писания сценариев до постройки декораций до грима до монтажа и химии проявки киноплёнки. Позже я стал членом нескольких любительских киностудий и довольно профессионально мог работать с любыми доступными кинокамерами и вообще делать множество вещей связанных с кино.

Я учился в 9 классе в уральском городе Свердловске (теперь Екатеринбург) и из дома пешком ходил в школу мимо помпезного Дома Офицеров и Штаба Уральского Военного Округа. Однажды холодным зимним вечером я возвращался домой и на доске объявлений у Дома Офицеров увидел плакат: «Открыта любительская киностудия Дома Офицеров – приглашаются все желающие». Этого я пропустить не мог. Хотя Дом Офицеров был офицерским клубом, его могли посещать все – военные и штатские. Там проходили интересные концерты, вечера танцев, была прекрасная библиотека старых книг и иностранных журналов из соцстран. Клуб располагался в красивом здании старой постройки, с высоким шпилем. В холле были мраморные полы, широкие лестницы, устланные ковровыми дорожками, хрустальные люстры сверкали радужными зайчиками, а стены украшали картины, славящие истинных и вымышленных героев Красной Армии. Я зашёл в вестибюль и спросил у дежурившего у входа солдата, где тут любительская киностудия? Он сказал, что это на самом верху в конце коридора, куда я и побежал. На двери висела табличка «Киностудия», я открыл дверь и вошёл.

В просторной комнате по стенам стояли шкафы, полки с кино-и фото-оборудованием, монтажные столы, мувиола, могучие кино-штативы с шаровыми головками, на дальней стене висел большой белый экран. В центре возвышалась колонна, как в греческом храме. На колонне была надпись «Не Курить», а под ней плакат, изображавший толстого розового поросёнка в офицерской фуражке с сигаретой в зубах. Поросёнок говорил «А я всё равно курю!». Под плакатом стояло кресло, на котором, как на троне, восседал коренастый мужичок с бритой головой, лет 50-и, в шитой украинской рубахе и с папиросой в зубах. Мужичок был разительно похож на карикатурного поросёнка, а дымящийся Беломор намекал на его независимый характер. Он спросил:

– Тебе что тут надо?

– Пришёл по объявлению. Хочу записаться в вашу студию.

– Вона как! – хмыкнул поросёнок, – а сколько тебе лет, интересно знать?

– Будет 15. Там ведь написано – все желающие. Вот я и есть эти все.

– Ну ладно, – сказал он, – меня зовут подполковник Григорий Павлович Бойко, я командир этой студии. А ты вообще, что-то умеешь? Фотографировать, например?