Во всяком случае, почти никто.

В гостиной люди обычно сидят, но две из трех находящихся здесь женщин стоят. Одна из них — Франсин Томпсон, также известная как бан Бриджит, владелица Зала клана Томпсонов. Она замерла у эркерного окна с видом на бескрайние прерии. Впрочем, не пейзажи сейчас интересуют Гончую. Гардины раздвинуты, и только горящие на столах лампы отважно сдерживают натиск опустившейся на мир ночи. И мгле в этом сражении пока удается одерживать маленькие победы в темных углах и тенистых альковах. На бан Бриджит привычная одежда: высокие сапоги для верховой езды и свободная блузка, окрашенная в так любимые Томпсонами красные и желтые тона. Даже ее волосы пламенеют, а кожа сверкает золотым блеском. Женщина вглядывается в ночь, повернувшись спиной к остальным, и выслушивает рапорт.

Изящная Бинтсейф, которая доставила донесение, — младшая Гончая и облачена в положенную ей по званию зеленовато-голубую повседневную униформу. Разумеется, в наши дни это не более чем эпатаж, но она заслужила на него право, хотя никому и не расскажет, каким именно способом. Она тощая и жилистая, как настоящая гончая, а еще постоянно прогибается вперед, будто под ударами невидимого хлыста.

— Следует ли мне его убить? — прерывает она свой отчет.

— Рано, — отвечает бан Бриджит, не отворачиваясь от окна.

Люсия Томпсон — третья из присутствующих в комнате женщин — сидит на табурете. Оллам с кларсахом, талантливая арфистка, выступающая под псевдонимом Мéарана, что в зависимости от интонации, с которой произнесено это слово, может обозначать как «пальцы», так и «быстрые». Она очень похожа на свою мать, какой та была в молодости, только черты лица у нее чуть более заостренные, а взгляд жесткий. Некоторые поговаривают, что этим взглядом она в буквальном смысле может рассечь человека пополам. Но сейчас она смотрит в сторону окна.

— Где он?

— На техническом дворе. За сноповязалкой. Продолжай, Бинтсейф.

Младшая Гончая стоит, сцепив руки за спиной и слегка расставив ноги. Она уже успела расстегнуть кобуру.

— Бармен с Иеговы, — произносит Бинтсейф, — убежден, что Донован покинул планету. Более того, он полагает, что Донован сделал это вполне добровольно. А еще тот ранее упоминал, что… подумывает наведаться сюда.

Бан Бриджит поворачивает голову, чтобы взглянуть на младшую Гончую, и вновь переключает внимание на двор. Но опаздывает. Тень больше не прячется за сноповязалкой. Более того, ее вообще нигде не видно. Гончая Ардри вздыхает и, вынув из ящика стола шокер, проверяет, заряжен ли тот.

— Когда-нибудь станет легче? — спрашивает Изящная Бинтсейф, тоже вынимая оружие.

Бан Бриджит качает головой.

— Нет. Так что еще тебе удалось выяснить?

— В терранском Братстве не ожидали, что Донован уедет. Они ведь как раз вели с ним переговоры по какой-то сделке, вполне возможно, что и противозаконной.

— Противозаконная сделка? — Мéарана с трудом сдерживает смех. — Это в терранском Закутке-то на Иегове? Умереть можно от удивления.

Бинтсейф окидывает ее любопытным взглядом.

— Ты уверена, что поступаешь разумно, оставаясь здесь?

Арфистка улыбается:

— Разве может быть где-то безопаснее, нежели в обществе двух Гончих?

Сама Мéарана не является Гончей, хотя мать и успела научить ее паре трюков.

Бинтсейф пожимает плечами и продолжает доклад:

— В учетных журналах порта Иеговы указывается, что жалкий воришка пытался воспользоваться билетом, приобретенным Донованом, но не сумел как следует подделать документы и был разоблачен. Во время последней кражи он случайно убил человека, а потому отчаянно стремился покинуть планету. Утверждал, что ему посчастливилось найти эти документы на дорожке возле терминала и что он попытался ими воспользоваться в надежде сбежать. — Бинтсейф склоняет голову набок, прислушивается и занимает позицию перед внешней дверью Зала. — Смотрители Иеговы полагают, что он убил Донована ради этих бумаг, бросив труп в канализационный туннель под городом.

Бан Бриджит и Мéарана язвительно усмехаются — в этот миг мать и дочь настолько похожи, что Изящная Бинтсейф не может сдержаться, и ее обычно сурово поджатые губы изгибаются в улыбке.

— Да, — говорит она, — терранское Братство разделяет ваш скептицизм. Не хочу сказать, что Донован неуязвим, но навряд ли его смог бы убить тот тупица, которого задержали смотрители.

Бинтсейф, согнув руку в локте, поднимает шокер стволом вверх.

— Не то чтобы он произвел на меня действительно сильное впечатление в тот единственный раз, когда наши пути пересеклись. — Она кивает в сторону арфистки. — Но я бы не сказала такого и о тебе. Во всяком случае, не тогда. Как бы то ни было, Донован сделал все возможное, чтобы исчезнуть с радаров Лиги.

Бан Бриджит встает боком к двери, чтобы представлять собой как можно меньшую мишень.

— Для начала нам следует выяснить, чего хочет оно. — Она нацеливает шокер прямо на дверь.

Сердца женщин начинают биться все быстрее, а дыхание замедляется.

Дверь, выходящая на вересковые пустоши, плавно отворяется, и в нее проскальзывает Тень.

Мéарана вскидывает руку, и в то же мгновение в ее пальцах появляется метательный нож, до того таившийся в скрытом под рукавом зажиме. Особенный медиатор для тех, чьи сердечные струны не удается задеть иным способом. Смерть, проникшая в комнату, готова нанести удар, но женщины не собираются сдаваться ей без боя.

Почти такая же стройная, как Изящная Бинтсейф, Тень облачена в облегающую тело одежду, столь же темную, как и ее угольно-черная кожа, — незваная гостья кажется ожившей частицей самой ночи, осколком тьмы, ворвавшимся во владения света. Глаза ее подобны двум лунам. Она поднимает руки, показывая открытые ладони, и начинает говорить с тягучим, ухающим акцентом уроженки Алабастера:

— Я не во-оружена. — Подобной лжи стены Зала клана Томпсонов еще не слыхивали. Незнакомка демонстрирует белоснежные зубы, что придает ей хоть какое-то сходство с живым существом. — О-однако-о вы и сами понимаете, что-о я мо-охла убить… скажем, дво-оих. Да, Изящная Бинтсейф, и тебя то-оже, хо-оть ты и сто-оишь у меня за спино-ой.

Никто не опускает оружия, и незнакомка склоняет голову набок. Затем она переходит на певучий конфедеративный маньярин, и из ее голоса напрочь пропадает уханье.

— Сколь грамотно вы расположились. Никого на линии стрельбы другого. Но стоит мне шагнуть вот так… — она с кошачьей грациозностью перемещается, — и вот уже Гончие не могут выстрелить без риска друг друга поразить.

— Но ничто не мешает мне бросить в тебя нож, — замечает Мéарана.

— Что ж, справедливо это. Да только если ты метнешь свой нож… — незнакомка дергает кистью руки, — его поймаю я. Но, полагаю, Бинтсейф доклад столь точный и прекрасный уж завершила. Заполнить мне позвольте в нем пустоты и о судьбе поведать человека, что зовется Донованом.