глаз, и оставалось лишь гадать, как за считанные секунды «эльф» успел преодолеть разделявшие нас метров двадцать. Хотя, кто знает, может, это переодетый чемпион мира по спринту из Эфиопии решил поиграть в наших краях, что, впрочем, маловероятно…

К слову, наконечник стрелы был острым и неприятно холодил кожу, что было уже не смешно, да и суровое выражение физиономии длинноухого недвусмысленно намекало, что её обладатель явно не расположен со мной шутить. «Гном» приближался к нам уверенной неторопливой походкой, поигрывая внушительного вида топором. Глядя на это представление, я вспотел, как говорится ― вечер переставал быть томным…

Постаравшись изобразить, как мне казалось, самое дружелюбное выражение на перепуганном лице, пробормотал неожиданно осипшим голосом:

— Вы что, ребята, заигрались совсем? Уберите оружие, я случайно потерялся, увидел огонёк, вот решил у вас тут переночевать, а завтра с утра пойду искать своих, или они меня найдут…

«Эльф» разочарованно опустил лук и сплюнул:

— Да сколько ж можно! Опять с той стороны… Это уже который по счёту болван за сезон ― пятый, что ли? ― обратился он к сердитому «гному», ― задолбали совсем, скоро я их по-настоящему начну отстреливать…

«Гном» нахмурился ещё больше и, подойдя вплотную, приложил лезвие топора к моему горлу:

— Айфон есть? ― спросил он, с явным акцентом выговаривая слова через сильно прореженные зубы.

Я испуганно порылся в нагрудном кармане, быстро отдав подаренный мне коллегами на юбилей дорогой мобильный, с жалостью наблюдая его исчезновение за пазухой «гнома». Но сказать ничего не посмел, ведь, несмотря на неказистый вид, субъект выглядел весьма угрожающе и скорее походил на Бармалея из старого фильма, у которого почему-то отклеились его знаменитые усы, зато борода была что надо. И по ней, если присмотреться, в изобилии прыгали подозрительные насекомые. Неудивительно, что от этой картины меня замутило…

Да, странные ролевики больше смахивали на бомжей, чем на своих персонажей. Помявшись немного, я не выдержал, обратившись к «гному»:

— Вы уж, пожалуйста, поаккуратнее с мобильным ― он совсем новый, у него ещё гарантия не кончилась.

Потерявший было ко мне интерес «подгорный житель» тут же развернулся и, недобро прищурившись, зацыкал зубом:

— Ваша гарантия нам ни к чему, это мы для Егорыча, в подарок. У него, понимаешь, завтра день Рождения ― нашему другану твой айфон и без гарантии точно понравится…

И они с эльфом громко заржали, а моё сердце медленно, но неуклонно поползло в пятки.

— А ты, турист, не стой, присаживайся к нашему костру… голодный, небось? И не слушай этих эльфийских россказней, что, мол, гномы скупердяи и для друга пожалеют лишнюю чарку вина. Не верь этому, ― шепелявя, продолжил «гном».

— А я и не верю, ― обрадовавшись, что легко отделался, выдохнул я, несмело подходя и садясь у жаркого костра.

— И правильно делаешь: для друга ничего не пожалею, даже две чарки! ― воскликнул «гном» с вполне серьезным лицом, ― а, вот тебя, турист, ― он снова цыкнул зубом, ― извини, не знаю, потому и не налью, ― и он крякнул, дыхнув на меня перегаром.

Услышав это, «эльф» снова засмеялся, неожиданно похлопав меня по плечу.

— Да ты не волнуйся, парень, голодным и трезвым не останешься: мы только недавно получили плату, ещё не всё пропили. Непыльная была работёнка…

С этими словами он отрезал большой ломоть мяса от жарящейся над костром, истекающей соком тушки какого-то монстрообразного животного и, завернув его в лист, напоминавший большой лопух, культурно протянул мне, заставив запить необычное жаркое содержимым своей фляжки.

От крепости напитка у меня глаза полезли на лоб, и, давясь, я стал быстро доедать мясо, пытаясь сбить полыхающий в желудке пожар. Это снова развеселило ролевиков, и они дружно чокнулись, перемигиваясь. И тут гном заволновался:

— А где Егорыч, не загрыз ли его какой зверь ненароком? Давно уж пошёл в кусты ― желудок у мужика слабый: вчера поджарили змеюку, так она плохо у него пошла, вот до сих пор по кустам и шныряет. Вы, люди, такие слабаки…

Мне шутка понравилась, и я одобрительно кивнул, продолжая обсасывать кость неизвестного, но на удивление вкусного зверька. Да и как могло быть иначе ― после непривычно крепкой настойки усталый «турист» не только отогрелся ― наелся до отвала и успокоился, даже перестав замечать навязчиво увивающихся вокруг комаров.

И тут из-за деревьев появился высокий мужчина с козлиной бородкой, длинными до плеч волосами и сияющей, занимавшей не меньше полголовы лысиной; одетый, как и его приятели, в обноски ― новыми были только сапоги. Его худое, желтоватое лицо показалось мне смутно знакомым.

Это, несомненно, был человек, не пытавшийся изображать из себя книжного героя ― он охал и постанывал, с кислой физиономией поглаживая свой немаленький живот. Бесцеремонно оттолкнув «гнома», новый персонаж плюхнулся у костра, сразу схватившись за фляжку, и надолго к ней приложился. После чего смачно рыгнул, что вызвало у его товарищей очередной приступ хохота, поднял на меня мутные глаза и обомлел. Его лицо ещё больше вытянулось:

— Семён, ты что ли? Тебя-то каким ветром занесло в эти забытые богом места, давно с той стороны?

— Иван Егорыч? ― я ахнул, с трудом узнавая в странном типе своего бывшего начальника ― серьёзного и молчаливого аккуратиста в безупречно отглаженном костюме, почти два года назад пропавшего в здешних краях. Наши тогда всем отделом поехали собирать грибы в эти места, а, он, вроде, отстал. Так его потом и не нашли, думали ― погиб человек. Правда, злые языки поговаривали, что он с любовницей из бухгалтерии переселился на Мальдивы, но доказательств не было. И вдруг такая встреча…

— Да как же так, Иван Егорыч? Где же вы пропадали всё это время, мы вас так искали, так…

— Не болтай, Семён, ― вздохнув, остановил меня «пропавший», ― кому меня искать? Одинокий я ― ни жены, ни детей, родителей тоже нет, вот и решил здесь с ребятами остаться. Жизнь у нас простая, но на природе, а уж приключений столько ― на десяток романов хватит. Только вот желудок до сих пор к местной фауне не приспособился, но с каждым месяцем я чувствую себя всё лучше…

— Нет, Иван Егорыч, не годится Вам, кандидату наук, с бомжами якшаться, ― зашептал я ему на ухо, ― завтра с утра вместе и пойдём, наши где-то неподалёку, я чувствую…

И тут уже засмеялись все трое, только смех этот был какой-то грустный.

— Эх, Сёма! Знал бы ты, как ошибаешься… Самому тебе дорогу назад не найти, но я покажу. Сейчас темно, ничего не видно, а завтра, как