Я выбираюсь из-под толстого одеяла и параллельно пытаюсь понять, что больше всего меня злит в случившемся. Прислушиваясь к своему телу и вспоминая все пережитые моменты, понимаю, что секс меня волнует в последнюю очередь. Куда больше меня беспокоит дальнейшее развитие событий и судьба семейной компании. То, что эти двое сунули в меня свои члены, не критично. А вот то, что они могут сунуть свои руки в компанию, куда страшнее.

Моей одежды в комнате не оказывается. Зато есть гардеробная, где развешена куча мужской одежды. Скорее всего это комната кого-то из моих мужей.

Фу. Нет. Никакие они мне не мужья. Может партнёры, учитывая контракт, но не мужья. Ни за что.

Сдёрнув с вешалки первую попавшуюся рубашку, я застёгиваю все пуговицы и двигаюсь в сторону двери. Надо бы принять душ, но для начала небольшое исследование. Нужно выяснить, кто находится в доме, и понять, как действовать дальше. Надеюсь, эти двое отсутствуют.

Этот особняк, определённо, больше того, где проживает наша семья. Дедушка рассказывал, что ранее Воронцовы имели огромную усадьбу, конец наших земель нельзя было увидеть. Затем нам пришлось перебраться в дом меньших размеров, и количество занимаемых земель также сократилось. Но, глядя на обстановку этого особняка и его метраж, можно сказать, что у Кулагина и Белова дела идут очень даже хорошо.

Спускаясь по лестницам сначала с третьего на второй этаж, а затем и со второго на первый, я не перестаю прислушиваться. Никаких голосов. Вообще никаких признаков жизни. Разве что с улицы доносится неясный лай собак, которых я вчера видела при въезде на территорию. Неужели я здесь одна?

Проходя через гостиную, я не смотрю на мягкую зону. Не хочется видеть место, где я уронила своё достоинство. Минуя столовую, в центре которой стоит длинный стол на шестнадцать персон, я оказываюсь в небольшом коридорчике, что приводит меня в кухню, такую же большую, как и все увиденные мною комнаты. Павел Генрихович, наверное, сошёл с ума, оказавшись здесь.

Приблизившись к холодильнику, встроенному в стену, я уже собираюсь открыть его. Пить хочется до сухости во рту.

- Вам помочь?

Внезапный вопрос подбрасывает меня вверх. Вцепляюсь в дверцу холодильника и поворачиваю голову на голос.

Возле второго выхода стоит мужчина, который вчера подавал еду и вино. И да, меня больше удивляет не его тёмный цвет кожи, ведь чернокожие не редкость в нашей стране. То, как тихо он сумел подобраться ко мне, потрясает. И ужасает. Он, несомненно, уступает Кулагину и Белову в размерах, но всё ещё довольно массивен, хоть под мешковатой одеждой и не видно.

- Хотите, я приготовлю вам поесть?

Он приготовит? А блюдо или напитки будут с тем же секретным ингредиентом, что и вчерашние? Нет. Я никогда и ничего не приму из рук этих людей. Воду можно и из-под крана попить. А еда?

Распахиваю холодильник и безошибочно угадываю расположение фруктов на полках. Хватаю первое попавшееся яблоко. Какова вероятность, что они ввели в него ту дрянь, которой меня вчера опоили?

- Я могу приготовить вам что-то существеннее яблока? – усмехается мужчина.

- Спасибо, я не очень голодна.

В этот миг мой желудок издаёт предательское урчание, и улыбка мужчины становится шире. Чёртов ублюдок. Нечего было и думать найти в этом доме приличных людей.

- Где моя одежда? – просто так я отсюда не уйду, не стану радовать его своим побегом.

- Ваши мужья приказали отправить их в стирку, - спокойно отвечает мужчина, продолжая стоять на одном месте. – Но мы можем отправить машину за вашими вещами. Скажите, что нужно – и вам всё привезут.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ - Сама съезжу.

Я не собираюсь здесь оставаться и надеяться на этих людей. Нет. Пусть я и подписала тот контракт, я всё ещё свободный человек.

- Сомневаюсь, что у вас получится, - догоняет меня голос возле самого выхода.

- Почему? – резко поворачиваю голову и смеряю собеседника гневным взглядом. – Я что, пленница?

Мужчина ухмыляется.

- Конечно, нет. Вы теперь хозяйка и жена. А хорошие жёны спрашивают разрешения у своих мужей.

Дом – это место, где тебя ждут и любят.

Хоть Стас с Денисом и родились в бедном районе и их родители не имели возможности обеспечить детей всем необходимым, их дома всегда были полны теплоты. Когда родители умерли, успев, пусть и недолго, пожить безбедно благодаря стараниям детей, возвращаться мужчинам уже было некуда. Их никто не ждал в огромном особняке.

- Привет, Рэм, - Белов по привычке сбрасывает пиджак на кухонный островок, за что тут же получает тычок от друга.

Стас вещает пиджак на спинку высокого стула и оглядывает кухню, ища признаки присутствия здесь Воронцовой.

- Ты видел Мию? – обращается Кулагин к мужчине возле плиты.

Друзья познакомились с Рэмом во время службы в армии. Головастый, немногословный и исполнительный мужчина с немецкой фамилией Вагнер показался перспективным. Тогда Белов с Кулагиным только планировали свои дальнейшие шаги к обогащению, и им требовались люди. Со временем поле деятельности Рэма изменилось – и он стал присматривать за домом, в очередной раз удивляя друзей, только уже своими кулинарными навыками.

- Видел, - кивает Вагнер, помешивая что-то в невысокой кастрюле. – Она прошмыгнула на кухню почти сразу после вашего отъезда.

- Наверное, проголодалась, - усмехается Денис, закидывая в рот виноградину. – Я тоже был голоден как волк после нашей сладкой ночи, - он закатывает глаза, придаваясь воспоминаниям.

Кулагин игнорирует друга, глядя только на Рэма.

- Ты помог ей освоиться? Накормил её?

- Она не стала, есть, - сохраняет Вагнер спокойствие. – Только яблоко взяла и сразу же ушла. Правда, перед этим сообщила, что уедет из дома. Но я сказал, что сначала она должна поговорить с вами.

- Она тебя послала?

Если Белов правильно успел разгадать характер Воронцовой, то ей ничего не стоит отправить любого человека в эротическое пешее путешествие. Сделает она это, конечно, совершенно корректно, без брани, но несчастный будет уверен в указанном маршруте.