– Если нам предстоит умереть, в то время как ты будешь скрываться, отдай мне свой пистолет, – сдавленно произнес Аднан. – Зачем он тебе?

Иранец достал оружие и швырнул его аль-Рими.

Хан, продолжая следить за вертолетом, с улыбкой предложил:

– А что, если пальнуть сейчас по хвостовому винту? Мы это хорошо умеем. Большой опыт! Эта птичка начнет крутиться как сухая ветка, прежде чем шмякнуться о землю! Как тебе моя идея, Аднан?

Пуля ударила его сзади в шею, заставив по мрачной иронии закрутиться вокруг своей оси, прежде чем он замертво рухнул на землю.

Аднан мгновенно развернулся и направил дуло пистолета на Мухаммеда. Потрясенный совершаемым на его глазах предательством, тот бросился бежать. Однако его любимые ковбойские сапоги для такого способа передвижения не предназначались. Настигнуть предводителя, когда тот упал, споткнувшись о корень, Аднану труда не составило. Он даже не запыхался…

Не сводя глаз с собственного пистолета, Мухаммед начал сыпать проклятиями на фарси. Через несколько секунд они сменились мольбами на скверном арабском, после чего последовал вопль отчаяния на английском:

– Но почему? Почему, Аднан?

Аднан ответил ему по-арабски:

– Ты торгуешь наркотиками, якобы для того чтобы способствовать нашему священному делу. Однако большую часть времени ты тратишь не на дело Ислама, а на покупку ковбойских сапог и драгоценностей. Ты сбился с пути, Мухаммед! Ты превратился в американца. Но то, что я делаю, я делаю по иной причине.

– Почему же?

– Это будет твоя жертва великому делу. – Аднан не улыбался. Глаза же его триумфально сверкали.

Он приставил пистолет к левому виску Мухаммеда и нажал на спусковой крючок. Мольбы о пощаде, на каком бы то ни было языке, оборвались. Аднан сунул в ладонь Мухаммеду пистолет и сжал вокруг рукоятки его пальцы. Потом, вскочив на ноги, устремился туда, где уже приземлился вертолет. Один из пассажиров успел открыть люк. Аднан солгал сообщникам: машина была четырехместной, и на землю теперь спустились двое мужчин – европейского типа, с мрачными выражениями лиц. Они тащили продолговатый увесистый сверток. Достав из «шевроле» помповое ружье, Аднан провел их к телу Мухаммеда.

Сверток, который несли мужчины, был пластиковый мешок для транспортировки тел. Они расстегнули молнию. Человек в мешке был разительно похож на Аднана и одет точно так же. Он был без сознания, но еще дышал. Его посадили спиной к дереву, и Аднан передал одному из мужчин свой бумажник. Ловким движением тот сунул его во внутренний карман пиджака неизвестного. Второй мужчина взял у Аднана ружье, зажал его руками Мухаммеда, направив в голову бесчувственного двойника, и выстрелил, снеся ему половину лица. Шансов, что к несчастному вернется сознание, уже не было. Аднан был экспертом в такого рода делах, хоть и не по своей воле. Да и кто, кроме абсолютного безумца, может добровольно избрать для себя подобное занятие?

Минуту спустя Аднан и оба мужчины торопливо шли к геликоптеру. Едва они взбежали по трапу, машина поднялась в воздух. Ни на бортах, ни на хвосте ее не было никаких опознавательных знаков, все прибывшие были в штатском. Они едва взглянули на Аднана. Усевшись на одном из задних сидений, он принялся затягивать на себе многочисленные ремни безопасности. Эти, с мрачными лицами, казалось, старались забыть о его присутствии.

О мертвых своих соратниках Аднан не думал. Мысли его были обращены к той великой славе, которая ожидала его в будущем. Если все пройдет как надо, в течение многих столетий человечество будет с благоговейным трепетом говорить об этом деянии. Аднан аль-Рими с этого момента покойник, но, несмотря на это, личность столь ценная и значительная, какой он никогда не был прежде.

Вертолет взял курс на север, в направлении западной Пенсильвании. Он летел в город Бреннан. Минуту спустя в небе над сельской частью Виргинии стало тихо, если не считать легкого шелеста дождя, неторопливо смывающего с земли следы крови.

Он бежал изо всех сил, а пули били во все, что его окружало. Он не видел, кто стрелял, и у него не было оружия, чтобы ответить огнем на огонь. Мчащаяся рядом с ним женщина была его женой. А бежавшая рядом с женщиной маленькая девочка – дочерью. Пуля пробила кисть руки супруги, и он услышал ее крик. Затем вторая пуля нашла цель, и зрачки жены немного увеличились. Это было мгновенное расширение, возвещавшее о смерти, которую еще не успел зафиксировать мозг. Когда жена упала, он подскочил к девочке, чтобы укрыть ее своим телом. Его рука дернулась, чтобы притянуть ребенка к себе, но он промахнулся. Он всегда промахивался…

Человек проснулся и сел на краю постели. Струйки пота текли по его щекам, чтобы окончательно исчезнуть в длинной густой бороде. Он ополоснул лицо водой из бутылки, чтобы холодные капли унесли с собой огненную боль этого вечно возвращающегося кошмара.

Когда он поднимался с постели, его нога слегка зацепилась за стоящий рядом с кроватью старый ящик. Немного поколебавшись, он поднял крышку. Внутри коробки находился изрядно потрепанный фотоальбом. Открыв его, он неторопливо, один за другим, просмотрел те немногие снимки, на которых была изображена его жена. Затем он обратился к фотографиям дочери – вначале к тем, где она была младенцем, а затем к тем, где она уже начала ходить. Более поздних снимков у него не было. Старик был готов пожертвовать жизнью ради того, чтобы хотя бы на миг увидеть ее молодой женщиной. Не проходило дня, чтобы он не рисовал ее в своем воображении такой, какой она могла стать.

Он осмотрел скудно меблированные внутренности коттеджа. На него же со стен взирали пыльные полки, забитые книгами самого разнообразного содержания. Рядом с большим, смотрящим в темноту окном располагался старый письменный стол, на котором лежали пачки исписанных четким почерком дневников. Покрытый копотью каменный камин служил в доме главным источником тепла, а в маленькой кухне он наскоро готовил для себя какую-то еду. Крошечная ванна завершала список удобств этого убогого жилища.

Старик посмотрел на часы, взял со стоящего рядом с кроватью рахитичного столика бинокль, а с письменного стола – изрядно потрепанный матерчатый рюкзак.

В темноте перед ним маячили старые надгробные плиты, лунный свет едва освещал замшелые камни. Когда он ступил с веранды на траву, порыв свежего ветра прогнал из его головы остатки ночного кошмара – из головы, но не из сердца. По счастью, до того как отправиться этой ночью на встречу, у него еще оставалось время. А в тех случаях, когда у него появлялись свободные минуты, он обязательно заходил еще в одно место.

Мужчина прошел сквозь металлические ворота. Железная кованая надпись на них возвещала, что это кладбище «Гора Сион». Кладбище находилось в северо-западной части Вашингтона и принадлежало расположенному рядом храму Объединенной методистской церкви. Эта старейшая церковная конгрегация, состоявшая первоначально в основном из черных, была основана в 1816 году. Основали ее люди, не желавшие посещать молитвенные дома, где царила сегрегация и предавалась забвению провозглашенная в Писании идея равенства. Этот участок земли площадью три акра был, кроме того, важным перевалочным пунктом на тайном пути, по которому во время Гражданской войны рабы южных штатов переправлялись на север, к свободе.