Проводница пригласила на посадку, потянулся и звякнул железными суставами состав.

— Вадим, но хоть сейчас мне скажи, за что Абрамову морду набил, а?

Панин лишь рукой махнул:

— Раз доказать ничего не могу, то что мои слова?

— Правильно, конечно. Но Волин, крысеныш, взял и обгадил тебя. С ним-то вы что не поделили?

— А это и для меня загадка, Егор Федорович. Хороший снайпер, в бою надежен... Не понял я его. Ну да Бог Волину судья.

— На Бога все перекладывать не надо. Чует сердце, парни из отряда с ним поговорят.

Тронулся поезд. Буров с Вадимом пошли за поплывшим вагоном.

— Вадик, ты не падай духом. Если совсем плохо станет — дай знать, у меня же в Москве есть хорошие други, хоть и не высокого полета, но наши. Я к тому, что если с работой трудно будет...

— Да не пропаду я!

И Панин с шиком запрыгнул на ступеньку набирающего ход поезда.

1

Ровно год прошел, от лета до лета.

С главными героями нашей повести мы, конечно же, увидимся, а сейчас посетим небольшой ресторан «Альтаир», затерянный на одной из старых улочек Москвы, куда не заглядывают зеваки и туристы и не забегают перекусить киоскеры и курьеры. Ресторан этот дорогой, у него есть свои клиенты, и даже в будничные вечера найти тут свободное место — проблема.

Но сейчас день. В зале на небольшой сцене возятся с аппаратурой музыканты, в углу у двери сидят несколько крепких парней с напряженными лицами — ясное дело, охрана. По другую сторону от них, через проход, пьет минералку такой же крепкий и высокий молодой человек, но раскованный и погруженный в себя. В ухе у него «таблетка», наверное, от магнитофона, покоящегося в кармане пиджака, он, скорее всего, слушает музыку и легкомысленно помахивает пальцем, словно дирижируя невидимым оркестром.

А за единственно сервированным столиком расположились трое и ведут вполне светскую беседу.

Они знакомы друг с другом. Правда, давно не виделись. Хозяин «Альтаира» Алан, тридцать с копейками, сухой, подтянутый, спортивный, все время проводит в хлопотах о своем заведении, сам ищет поваров, официантов, артистов, заказывает мебель и думает над интерьером зала. Он многого добился: сюда приходят известные актеры, футболисты, политики, здесь в кабинетах, скрытых от посторонних глаз, ведут переговоры коммерсанты, а седые благообразные литераторы гладят коленки начинающим поэтессам... Но никакого разврата, никаких рулеток, карт, наркотиков...

С другом своим, Стасом, сидящим по левую руку, Алан занимал когда-то нехилые комсомольские должности в райкомах столицы. Сейчас Стас один из тех, кто отвечает за продовольственное обеспечение Москвы. Он вечно в разъездах, на совещаниях, планерках, сегодня лишь чудом выкроил пару часов, чтоб приехать сюда. Чуть поплыл в талии, стал обзаводиться лысиной, но женщины бы однозначно сказали, что он еще очень даже ничего.

Третий человек за столом — их давний партийный босс Константин Евгеньевич Рассадин. Ему около пятидесяти, но одет броско, по-молодежному. И лицо такое, будто он вчера сделал подтяжку.

Рассадин крутит головой, рассматривает зал ресторана, выворачивает нижнюю губу:

— Нехило, честное комсомольское, нехило! И говоришь, не пустует заведение-то?

— Некоторые столики на месяц вперед расписаны.

— Ну да, ну да, — понимающе кивает Рассадин. — Что дела идут успешно, можно по охране твоей судить. Ребятки вышколенные, спинки прямые, лица суровые — хоть к Мавзолею ставь. Ты их не в Голливуде нанял, а?

— У всех черные пояса, — сказал Алан.

Рассадин тихо засмеялся:

— Купили небось. А вообще, не можешь ты без понтов, друг мой ситцевый. Это у вас на Кавказе отличительный признак.

— Я родился и вырос в Москве, — сухо ответил Алан. — Кавказ тут ни при чем.

— При чем, дружок. Суть ведь не в прописке, а в крови. Вот посмотри на Стаса. Он деньжищами ворочает — не в пример тебе, к министрам двери ногой открывает, а держит сидящего против твоих тихого скромного человечка, который небось или в ФСБ служил, или в десантуре. Так, Стас?

Стас этой встрече не очень рад, не скрывает это и смотрит на часы:

— Константин Евгеньевич, вы хотели с нами поговорить по делу... Я через полчаса ухожу.

Рассадин кусает губу, с иронической улыбкой смотрит на Стаса:

— И в этом полет виден. Хорошо себя держишь. Скажи спасибо старой школе воспитания.

Алан тоже замялся на стуле:

— Евгения, мне тоже надо... Деловая встреча...

Рассадин покачал головой:

— Вот чем Россия от Испании отличается, где я прекрасно пожил почти пять лет: здесь все деловые, все суетятся. Никто не живет в свое удовольствие.

— Зачем же вы вернулись? — спросил Стас.

— Да, три дня назад вернулся. Зачем — чуть позже скажу, а сейчас загадку вам загадаю. Знаете, кого в тот час, когда я прилетел, в аэропорту встречали? Телевидение, газеты? Ого-го, какого человека! Которого вы в свое время обули, ребятки, и он никак не забудет это и не простит. Просто ваше счастье, он еще не знает, кто так классно это проделал. Разве может он подумать на вас?!

— И на вас, — сказал Стас. — Идея, кстати, была ваша.

Рассадин отпил маленькими глотками вино из бокала, блаженно прикрыл глаза:

— Спасибо, Аланчик, сие есть не бормотуха, не паленка — истинно напиток богов. Что же касается вас-нас, то истина, Стас, знаешь в чем?

В бумагах, которые хранятся у меня. А там черным по белому расписано, кто кинул на миллионы нынешнего члена правительства, и моей фамилии, поверьте, нигде нет. А ваши — есть.

— И дальше что? — спросил Стас.

— Неужто тебе, умному человеку, непонятно? Вот теперь я скажу, зачем вернулся туда, где по-прежнему бедлам и никакого порядка. Из рая — в ад. Вы сами не догадываетесь?

— Ностальгия по родине, — буркнул Стас.

— Очень остроумно. Но все проще. Там, где рай, деньги хорошо тратить, а не зарабатывать. Вот я их и потратил, быстрее, чем думалось. А у нас у каждого их тогда немало было, так же? И добыты они были... Вот сейчас государственные мужи ищут кандидатур на роль участников экономических преступлений, чтоб их на съедение толпе бросить. Время от времени, знаете ли, такие жертвоприношения надо делать. Лучше всего в этот список включить тех, имена которых и не совсем вроде первые, но и не последние. Ты, Стас, в эту категорию попадаешь. Ты в Европе и Азии договора заключаешь, о тебе газеты пишут. Алан пойдет к тебе довеском.

На некоторое время за столиком воцарилась тишина. Алан во все глаза смотрел на товарища, ждал, что тот ответит бывшему боссу.

— Сколько ты хочешь? — спросил наконец Стас.