Лекс проклял себя за то, что не взял такси и решил прогуляться до Джексон-Хайтс пешком. Здоровый образ жизни, блин… Хотя если Санта поймал его прямо на улице, то, скорее всего, он знает, где живет Лекс… Или не знает? Стоп, а к чему вообще все эти игры? Мусорщик, так или иначе, связан с Армадой, даже если ее российским отделением уже и не руководит (что, кстати, еще под вопросом). Мусорщик не может быть не в курсе происходящего, тогда для чего конспирация?

Лекс прекрасно помнил слова тогда еще безымянного серба-наемника, сказанные после того, как тот дотла сжег базу в Гренландии: «Армада не может официально прикрывать вас. Поэтому все сделки будут проходить через меня. Я для тебя Армада».

И вот теперь появляется человек якобы от Мусорщика.

Подстава?

Засада?

— Если у вас возникнут сомнения, мне велено показать вам это, — продолжал тем временем Санта, перейдя «на вы», и запустил руку в свой мешок.

Все.

Сейчас.

Санта вытащил из мешка пластиковый пакетик. Простой, с застежкой, в каких частенько хранят травку. Но сейчас внутри пакетика лежало уже почерневшее надкусанное яблоко. И к логотипу Apple покойный фрукт явно никакого отношения не имел.

— Раз такое дело, идемте вон в то кафе, — устало произнес Лекс. — Не стоять же тут на улице. Тем более снег пошел.

— Я буду через десять минут, — сказал Санта, быстро взглянув на дешевенький «таймекс». — Закажите мне что-нибудь попить, согреться.

Кафе оказалось итальянским. Лекс сел за свободный столик у окна и заказал себе бутылку пива, а Санте — кофе и граппу. Черт его знает, что Санта имел в виду под «попить, согреться». Зима все-таки, декабрь на дворе.

Посетителей было мало, в основном молодежь, с завидным аппетитом поглощавшая пиццу и пасту. По телевизору шли новости. Цена февральского фьючерсного контракта на нефть марки WTI в электронной системе Нью-йоркской товарной биржи в понедельник поднялась на 0,82 доллара относительно уровня закрытия торгов 21 декабря и составила 94,13 доллара за баррель. Котировки превышают прошлогодний уровень на 51 процент.

«Мне бы ваши проблемы», — кисло подумал Лекс и сделал глоток пива.

За стеклом сыпался мелкий снег, сияли неоновые украшения. Толстый негр в ярко-оранжевом пуховике и вязаной шапочке с помпоном остановился прямо возле окна, жуя буррито. Он дружелюбно подмигнул Лексу, Лекс кивнул в ответ. Негр засунул в рот остатки лепешки, облизал с пальцев соус и пошел дальше.

Санта опаздывал. Прошло пятнадцать минут, двадцать… Лекс решительно допил пиво, покосился на остывший кофе и стаканчик с граппой, положил рядом деньги и вышел.

Санту он увидел сразу. Впрочем, тот ли это Санта, Лекс вначале не понял — белобородые старики в красном кишели повсюду в рождественском городе, словно осы вокруг банки варенья. И лишь когда Санта подошел совсем близко, пошатываясь и спотыкаясь, словно пьяный, Лекс понял, что это он.

— Я… — начал было Лекс свою гневную отповедь, но Санта остановился в нескольких шагах и медленно опустился на колени. Только сейчас Лекс заметил, что руки тот прижимает к животу.

— Беги… — пробормотал Санта и протянул к Лексу ладонь. В мигающих огнях она становилась то черной, то глянцевито-красной. Через мгновение Лекс сообразил, что это кровь.

Он не стал следовать совету Санты. На бегущего человека всегда обращается повышенное внимание. Даже здесь, в Нью-Йорке. Его фиксируют десятки камер, его замечает полицейский патруль, его может попытаться остановить какой-нибудь добрый самаритянин. Поэтому Лекс поспешно сделал несколько шагов в сторону и смешался с толпой, которая обходила странного Санту, решившего помолиться прямо посередине тротуара.

То, как Санта мягко повалился набок, и как вскрикнула маленькая китаянка, пробегавшая мимо лужи крови, Лекс уже не видел и не слышал. Быстро пройдя чуть дальше по Рузвельт-авеню, он свернул в проулок, вышел на параллельную улицу и остановил такси, хотя до Джексон-Хайтс было совсем недалеко. Впрочем, водитель, усатый и носатый араб, не протестовал. Довез до места и даже пожелал счастливого Рождества. Нахватался…

Апартаменты были еще довоенными, реликтом одного из первых американских примеров воплощения концепции города-сада. Пройдя мимо дремлющего консьержа Рикки, Лекс вошел в лифт. Рассказывать о случившемся остальным он не собирался — прежде всего потому, что и сам не понял, что же, собственно, случилось. И вряд ли кому-то было дело до его сомнительного приключения.

С тех пор как под опекой серба Данко они прибыли в Квинс, компания успела друг другу изрядно надоесть. Жили они рядом, но по двое — Андерс с Жаном, Индевять — со Словеном, а Лекс… Лекс жил с Лиской. А ведь зарекался когда-то не путать личное с работой… Никакого отношения к любви, по крайней мере со стороны Лекса, это не имело. Просто так было спокойнее и легче. Что будет дальше — он старался не думать, как не думал, к примеру, о Нике.

Вообще не думал.

Данко они со времени прибытия больше не видели, и все сношения с внешним миром в первое время осуществлялись через Драгана. Это был тот самый черноволосый цыганистый тип, что сказал Лексу в Гренландии: «Если спросишь, как меня зовут, или что-нибудь в этом духе, я выбью тебе прикладом пару зубов».

Разумеется, Лекс спросил. Уже здесь, в Квинсе.

Зубы остались целы, а Драган оказался в целом неплохим человеком — если слово «неплохой» вообще подходит к наемникам.

Весь октябрь они вообще не выходили из здания. Драган или другой серб, одноглазый и вечно небритый Желько, приносили продукты, выпивку, расходные материалы типа туалетной бумаги, зубной пасты и тому подобного. С ними были и другие, но разговаривали с Лексом и компанией только Драган и Желько. Причем одноглазый — неохотно, лишь в пределах необходимых вопросов и ответов, а вот Драган любил поболтать и даже несколько раз заходил просто так, безо всякой нужды, не забыв прихватить пару бутылок виски или несколько упаковок баночного канадского пива.

Лиски дома не было. Лекс разделся, бросив куртку на диван, прошел на небольшую кухню и жадно выпил стакан холодной воды прямо из-под крана. Край стакана несколько раз стукнулся о зубы, и Лекс понял, что у него дрожат руки.

Он вернулся в комнату и сел на диван. Взял со столика свежий выпуск журнала Time. С обложки на Лекса и прочих читателей снисходительно смотрел Владимир Путин.

Над портретом было написано: «Человек года», а рядом мелким шрифтом упоминались те, кого обошел российский президент: Эл Гор, Ху Цзиньтао и Джоан Роулинг. «Обладая неустанным упорством, четким видением курса развития России и ощущением того, что он воплощает дух России, Путин вернул свою страну на карту мира», — писалось в начале соответствующей статьи.

Плюнуть на все и вернуться домой, подумал Лекс. Кто бы ни был Санта, имеет он отношение к Мусорщику и Армаде, или же не имеет, — здесь находиться бессмысленно.

Рано или поздно все равно произойдет утечка информации, после чего их накроют.