И снова — шквал аплодисментов. Васко вновь поглядел на малыша Толмана, который опять нажимал на кнопки своего сотового. Наверное, ждал какого-то сообщения, причем с большим нетерпением. Не означает ли это, что его связник опаздывает?

Впрочем, нетерпение Толмана вполне объяснимо. Потому что — Васко был в этом уверен — парень припрятал стальной термос с жидким азотом, в котором находятся эмбрионы, и наверняка не в своем гостиничном номере. Его Васко уже обыскал.

С того момента, как Толман уехал из Кембриджа, прошло пять дней. Криостат не вечен, а если эмбрионы разморозятся, им — конец. Так что если у Толмана не было возможности долить в термос жидкого азота, он сейчас должен дергаться от нетерпения, всей душой желая поскорее достать термос из потайного места и передать его заказчику. Поэтому развязка должна наступить очень скоро. Не более чем через час.

* * *

— Без сомнения, кое-кто и дальше будет чинить препоны прогрессу, — вещал со сцены Ватсон. — Даже лучшие из наших компаний оказываются втянутыми в бессмысленные и контрпродуктивные судебные тяжбы. Именно сейчас одна из моих вновь созданных компаний — «Биоген» со штаб-квартирой, расположенной неподалеку от Лос-Анджелеса, — судится из-за того, что некто Барнет вдруг решил, что он не должен уважать подписанные им же самим контракты. Он, видите ли, передумал! Этот Барнет намерен блокировать прогресс медицинской науки до тех пор, пока мы ему не заплатим. Адвокатом этого вымогателя выступает его дочь-юрист. Семейный бизнес, понимаете ли! Ватсон улыбнулся.

— Но мы выиграем этот процесс! Потому что прогресс не остановить!

В этом месте Ватсон взметнул обе руки вверх, на что аудитория ответила взрывом оваций. Васко подумал, что Ватсон ведет себя, как кандидат на какую-нибудь высокую политическую должность. Кстати, не туда ли он на самом деле метит? А что, с этого типа станется! У него наверняка хватит денег, чтобы добиться избрания. В современной американской политической жизни быть богатым очень важно.

Он повернул голову и увидел, что малыш Толман исчез. Кресло, в котором он только что сидел, теперь было пустым.

Черт!

* * *

— Прогресс — наша миссия, наш Священный Грааль! — кричал Ватсон. — Прогресс, который победит болезни! Прогресс, который положит конец старению, психическим заболеваниям, продлит жизнь! Жизнь без недугов, дряхлости, боли и страха! Величайшая мечта человечества наконец становится явью!

Васко Борден его уже не слушал. Он шел вдоль ряда кресел, ощупывая глазами запасные выходы из зала. Вот вышли двое людей, но ни один из них не напоминал Толмана. Парень просто не мог смыться отсюда.

Васко оглянулся как раз вовремя, чтобы заметить Толмана, двигающегося по центральному проходу. Малыш снова проверял свой мобильный.

— Шестьдесят миллиардов в этом году, двести миллиардов в следующем! Пятьсот миллиардов за пять лет!

Таковы перспективы нашей индустрии, таково будущее, в которое мы ведем все человечество!

Публика внезапно вскочила на ноги, чтобы аплодировать Ватсону стоя, и Васко потерял Толмана из виду, но — только на несколько секунд. Когда он увидел парня снова, тот шел по направлению к центральному выходу. Васко свернул влево и выскользнул через боковую дверь как раз в тот момент, когда Толман вышел в вестибюль, щурясь от горевшего там яркого света.

Перебежчик взглянул на часы и направился в сторону дальнего коридора, проходя мимо больших окон, смотревших на кампанилу — уменьшенную копию башни на площади Сан-Марко, идеально точно воссозданную при строительстве отеля «Венецианец». Он шел по направлению к зоне бассейнов или, может быть, в открытый двор с садом. В этот вечерний час там должно быть полным-полно посетителей.

Васко старался держаться поближе к нему, чувствуя, что близится развязка.

* * *

Джек Ватсон расхаживал взад-вперед по сцене конференц-зала, расточая улыбки и взмахами рук приветствуя восторженных слушателей.

— Благодарю вас! Я польщен! Большое спасибо! — выкрикивал он, кланяясь после каждой фразы. С таким понятием, как скромность, он был явно незнаком.

Наблюдая это зрелище на экране маленького черно-белого монитора, стоявшего за кулисами, Рик Дил с отвращением фыркнул. Тридцатичетырехлетний Рик Дил являлся президентом компании «Биоген рисерч», которая была образована сравнительно недавно и теперь боролась за место под солнцем. Сейчас, глядя на то, как главный инвестор его компании ломается на сцене, Дил испытывал смесь стыда и гадливости. Потому что он знал: несмотря на теперешние овации и пресс-релизы с фотографиями счастливых чернокожих ребятишек, которые появятся уже сегодня вечером, Джек Ватсон — настоящая сволочь. Какой-то остряк очень точно заметил о Ватсоне: «Самое доброе, что я могу сказать о нем, это то, что он не садист. Он просто первостатейный подонок».

Дил принимал деньги от Ватсона с огромной неохотой. Как бы он хотел, чтобы в этом не было необходимости! Жена Дила была весьма состоятельной, и изначально «Биоген» был образован именно на ее деньги. Первым, на что он сделал ставку в качестве президента компании, стала новая клеточная линия, на производство которой была выдана лицензия Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. Это была так называемая клеточная линия Барнета, полученная из тела человека по имени Фрэнк Барнет, клетки которого оказались способными синтезировать мощные противораковые белки из группы цитокинов.

Дил не очень-то рассчитывал на получение лицензии, но ему ее все же выдали. После этого он неожиданно оказался перед лицом необходимости как можно скорее получить разрешение Федерального управления по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов на клинические испытания препарата. Их стоимость за одну серию быстро выросла с одного до десяти миллионов долларов, и это — не считая побочных расходов. Дил больше не мог рассчитывать только на деньги жены и нуждался в финансовых вливаниях со стороны.

И только тогда он узнал, насколько рискованным делом считают венчурные бизнесмены инвестиции в исследования, связанные с цитокинами. Понадобились годы, чтобы вывести на рынок препараты на основе некоторых представителей этой группы белков — например, белков семейства интерлейкинов, а ряд других цитокинов считался крайне (а порой даже смертельно) опасным для пациентов.

А потом Фрэнк Барнет подал судебный иск, поставив под сомнение право собственности «Биогена» на клеточную линию. Поскольку Дилу было сложно не только выбить деньги из потенциальных инвесторов, но даже получить у них согласие на встречу, ему пришлось принять предложение вечно улыбающегося, загорелого Джека Ватсона.

Однако при этом он ни на секунду не забывал: больше всего на свете Джек Ватсон хочет прибрать к рукам «Биоген» и вышвырнуть его, Рика Дила, пинком под зад.

* * *

— Потрясающая речь, Джек! Просто изумительная! — заговорил, протянув руку для поздравления, Дил, когда Ватсон наконец пришел за кулисы.